— …всегда хотел мира. Его пытались подкупить, заставить силой, но ничего не удалось. И все-таки его перехитрили, не так ли? Девяносто три мозга работают на нас. Превосходство на нашей стороне. Мы снова станем самой сильной нацией. По духу и оружию. И это окончательно и бесповоротно решит мировые проблемы.
Хензег все больше увлекался. Я заткнул руками уши, но его слова остались во мне, я не мог их вырвать с корнем, не мог убежать от них. Девяносто третий продолжал слушать.
— Не понимаю, почему мы должны держать в тайне их происхождение? Ведь оно еще раз докажет им достижения нашей науки, пути, которые могут не только уничтожить жизнь, но и возродить ее. Я как психолог считаю…
Я так и не узнал, что считает доктор Андриш как психолог. Я развенчал его как психолога в тот момент, когда он неправильно указал клонинга. Конечно, было бы ужасно, если бы он указал на меня, но он ошибался и был уверен в своей правоте. Как он мог быть уверен? Или ему было все равно? Только Хензег не ошибался. В его остром, хищном лице я снова увидел опаснейшего врага, готового выжидать, собирать против нас доказательства, не дрогнув, уничтожить нас. И начать все сначала. Спокойно и хладнокровно.
— Еще рано, слишком рано, — перебил он доктора Андриша. — Истину нужно преподносить в строго определенный момент, когда человек созрел для нее, в противном случае она обесценивается. Для них этот момент еще не наступил. Не следует забывать, что они — точная копия своего отца. А каково было его отношение к клонин-гу? А к нашей политике? Вы должны это понять, доктор Андриш. И вы, доктор Зибель. Ведь вы так хорошо его знали! Теперь, когда мы почти у цели, мы не имеем права на новые психологические опыты. В тот момент, когда кто-нибудь из них осознает свою индивидуальность, все будет потеряно. Мы не должны этого допустить. Вы удивляете меня, доктор Андриш. А вас, доктор Зибель, я предупреждаю: никаких экспериментов! При малейшем неподчинении с вашей стороны я добьюсь, чтобы вас отозвали с базы и предали военному суду. Несмотря на ваши заслуги в прошлом.
Девяносто третий поглощал каждое долетавшее до нас слово. Я попытался заговорить с ним, но он сделал рукой нетерпеливый знак. В нашем молчании зазвучали оправдания доктора Андриша:
— Доктор Зибель действительно ошибся. А с тем, первым, на которого я вам указал, тоже было не все в порядке. Он знал о портрете Елены. Откуда он мог знать, если не бывал в кабинете? Какие вам еще нужны доказательства? А кроме того, мне кажется, что и остальные чересчур много рассуждают о разных видах в природе и знают, каким образом они появились на свет, ведь вся биологическая наука в их руках, и не исключено, что они сами дошли до идеи клонинга…
— Глупости! — резко оборвал его Хензег. — Никто не верит в то, во что не хочет верить. Человеку свойственно заблуждаться в самых очевидных вещах только потому, что у него не хватает смелости посмотреть правде в глаза. Поэтому, несмотря на широкие познания, они не могли сами…
— А ведь он прав, черт его подери, я сам дошел до этого явления — клонинга, но никогда бы не поверил, что и мы… — пробормотал себе под нос девяносто третий и посмотрел на меня. Я молча согласился. И я бы никогда не поверил, если бы не пошел прошлый раз за доктором Зибелем.
— И потом, — не сдавался доктор Андриш, — этот опыт с девушками… Еще одна ошибка Эриха Зибеля. — В этот момент он готов был отказаться от старого друга, думая о собственной шкуре. — Они не должны были знать, что женщина вообще существует. Какова ее роль? Только для развлечения? Но они слишком умны, чтобы в это поверить. И если хоть одна из девушек забеременеет, нам придется ответить на многие вопросы, прежде всего мне, но и вам, доктор Хензег, тоже.
— Этого никогда не произойдет, — отозвался резкий голос Зибеля, готового защищаться. — Не случайно, я выбрал бесплодную красоту «Мисс Ирты». Эти девушки повторяют ее во всем. Не забывайте, что и клонингам нужны иллюзии, как людям, что и у них есть свободное время, которое нужно чем-то заполнить, и у них есть излишняя энергия, которая должна на что-то расходоваться, но все же главным остаются иллюзии. Хорошая иллюзия действует дольше отравы. Пока она рассеется, пройдет много времени, иногда очень много времени. А разве есть для мужчины лучшая иллюзия, чем женщина?
— Но если эта ваша иллюзия все-таки забеременеет? — не унимался доктор Андриш. — Как только не шутит с нами природа?
— Нет, доктор Андриш. — Хензег, потерявший терпение, попытался прекратить спор. — Прошло то время, когда природа подшучивала над нами. Теперь мы с ней шутим. И притом весьма успешно. Если вы этого не поняли, какого черта вы здесь делаете?
Он на минуту замолчал, подавил раздражение и спокойно продолжал. Мы с девяносто третьим переглянулись.
— Кстати, было бы интересно наблюдать такой процесс. И изучить его. Конечно, в абсолютной изоляции от остальных. Тогда, возможно, удалось бы найти удачные комбинации евгеники и клонинга, а это уже заманчивая перспектива…
14
Заседание продолжалось. Они основательно наметили наши перспективы. Больше я не в силах был слушать. Узкая полоска мягкого света пробивалась в комнату сквозь щель под дверью. Пробивались и голоса, пойманные микроустройством девяносто третьего. Если бы доктор Хензег знал, как
