смертельным оружием, хотя и один из них. Что я не могу понять – продолжал он, возбуждаясь, – а это его самая большая проблема, он возбуждается мгновенно, – чего я не могу понять, миссис Китт, так это почему вы не согласитесь, что научно обоснованные данные совершенно справедливы: если перед тем, как вы сели за руль, в вашу кровь попал алкоголь, реакция водителя будет уже гораздо хуже. Сам того не желая, человек может стать убийцей.
Чего я хочу! – он уже весь кипел. – Я хочу, чтобы люди не превращались в убийц. Чтобы они не калечили своих братьев и сестер. Я пришел к выводу, что единственная вещь, которая может помешать им убивать друг друга, – страх. Миссис Китт, если вместе с суровым наказанием в них вбить страх Господень, если запугать их наказанием, они наконец-то поймут, что от них требуется".
Миссис Китт замолчала.
Ее глаза сверкали, и врач, находившийся в палате, весьма недвусмысленно взглянул на Роджера: это уже чересчур! Женщина тяжело дышала, на лбу и верхней губе выступили мелкие капли пота.
Наконец она очень отчетливо произнесла:
– Вот почему я и сказала Брауну, что больше так продолжаться не может. Целостность натуры Уэйта – вот что не шло у меня из головы. Я начала ненавидеть себя, свои слабости, все, что я до этого делала. Я чувствовала, что все надо начинать сначала. Браун ничего бы не понял, поэтому я сказала ему, что написала письмо в полицию, – если он вновь осмелится мне угрожать, я отправлю это письмо.
– Когда вы ему это сказали? – быстро спросил Роджер.
– Утром того дня, когда на меня было совершено нападение, – она глубоко вздохнула. – Как я понимаю, письмо исчезло.
– Да, – Роджер встал, – он его забрал. Вы, наверное, спрятали его среди ваших газетных вырезок?
– Да, – улыбнулась миссис Китт.
Это звучало весьма правдоподобно. Миссис Кит откинулась на подушку и закрыла глаза, а доктор повелительным жестом поднял руку, давая Роджеру знак, что свидание закончено.
Роджер, Коннолли и стенографист, который записывал каждое слово, послушно покинули палату. Стенографист отправился расшифровывать записи, а Коннолли пустился в рассуждения:
– Она не изменит своих показаний, Красавчик, и, я должен сказать, теперь мы знаем, почему на нее было совершено нападение, и почему в доме был такой разгром.
– Да, – согласился Роджер, – тот, кто на нее напал, пытался уничтожить все, что могло бы навести на мысль о шантаже.
– Но это не снимает подозрений с Уэйта, – пожал плечами Коннолли.
– Верно, не снимает, – задумчиво проговорил Роджер. – Поеду и побеседую с ним еще раз.
Вернувшись в Скотленд-Ярд, он пробежал сообщения, не обнаружил ничего для себя полезного и отправился к Джун Эйкерс, которая уже подписала показания и могла ехать домой. Роджер повел ее по коридору к выходу и, проходя мимо двери, за которой находился Уэйт, она спросила:
– Вы уже предъявили ему какие-нибудь обвинения?
В этом вопросе чувствовались одновременно мужество, вызов и страх. Она была вторым членом семьи, которая, узнав Уэйта ближе, стала его яростной сторонницей, и Роджер подумал, что только человек с незаурядным характером может внушить к себе подобные чувства.
Мог ли Уэйт провести их?
Помни, Браун назвал его имя. Но также запомни и то, что один из соучастников Брауна едва не убил его.
– Ну так как? – настаивала девушка.
– Нет, – Роджер развел руками.
– Он уже разговаривал с адвокатом?
– Нет.
– Я позабочусь, чтобы это было сделано незамедлительно, – Джун сложила руки на груди, и Роджер понял, что восхищается ее поведением. Он не мог надолго задержать Уэйта, не предъявив ему никаких обвинений, а предъявив их, он обязан был предоставить ему право на юридическую защиту. Однако после ухода Джун он ждал еще час, и вскоре раздался телефонный звонок: одна из адвокатских контор Лайгейта заявила, что будет представлять интересы Уэйта.
– Вы можете в любой момент встретиться с ним, – информировал юристов Роджер и спустился этажом ниже. Уэйт с надеждой поднял глаза на открывающуюся дверь, но, увидев на пороге Роджера, сник – вошедший вместе с Роджером сержант также не вызвал у него энтузиазма.
Настало время применить шоковый метод.
– Питер Дилан Уэйт, – резко произнес Роджер, – я обязан арестовать вас по обвинению в хранении таких опасных для жизни наркотиков, как кокаин и героин, а также в распространении указанных наркотиков среди ваших друзей и знакомых с целью наживы. Я обязан предупредить вас, что с этого момента каждое ваше слово может быть использовано против вас.
– Что за чушь, – высокомерно сказал Уэйт, – я не виновен.
Близился полдень.
