Северини не обратил никакого внимания на сержанта, он прямо смотрел Роджеру в глаза и ободряюще кивал головой. Прибежавший полицейский стоял возле Северини, все еще порывисто дышал и, казалось, был готов снова куда-то мчаться, выполняя любые его приказания. Часть полицейских столпилась вокруг. Остальные, расставленные вдоль виа Мита, не шевелились. Яркие огни машин, темные тени и неподвижность смерти.
Роджер разжал челюсти:
— Где?
— В пустом доме возле кафе.
— Остальные помещения обыскали?
— Обыск сейчас идет. Мы к ним присоединимся.
У Джонсона хватило такта не спрашивать, хочет ли пойти туда Роджер. Они отправились вместе, идя плечом к плечу все ускоряя шаг по мере приближения к повороту. Джонсон молчал, пока они не поравнялись с домом, возле которого в ожидании замерли несколько человек. Тогда он объяснил ровным голосом:
— Парень, с которым я подружился в управлении Северини, рассказал мне об этой истории. Жаль, что я не приехал сюда пораньше.
— Хорошо, что вы здесь.
— Этот Виттейкер… Меня о нем только вчера предупредили. Я собирался вам рассказать утром. Пил до потери сознания… Бедняга.
Виттейкер стал просто именем. Или головой со светлыми кудрями и голубыми веселыми глазами. Неподвижным телом с перерезанным горлом, телом, брошенным в пустом доме.
Здание обыскали самым тщательным образом.
— Единственное утешение, — сказал Джонсон через четверть часа после того, как они вошли в дом, — нет никаких признаков того, что миссис Вест тоже приводили сюда.
— Красавчик, — сказал Северини, бегом спускаясь по узенькой лесенке и нагибая голову, чтобы не разбиться о низкие балки, — все, кто в моем распоряжении, брошены на поиски. Все машины, все доступные нам средства будут пущены в ход. Мы найдем ее.
Верил ли он этому?
Двое полицейских и ночной портье отеля «Муччи» по-прежнему играли в карты, когда Роджер вернулся. Они вскочили, как на пружинах. За Роджером шел Северини, в арьергарде выступал Джонсон. В лице Роджера не было ни кровинки: блестели одни глаза, таким же лихорадочным блеском, как у Северини. После того, как обнаружили труп Виттейкера, Роджер почувствовал острую боль в голове и в глазах: такую боль может вызвать только шок.
Шел шестой час утра. Скоро должно было взойти солнце.
Северини сказал, что ночью они больше ничего не могут предпринять, и обещал утром отправить на поиски свежих людей, а всех тех, кто находился вечером поблизости от виа Мита, допросить. Они непременно в самом скором времени получат какие-то известия, говорил он, а тем временем он может только посоветовать Красавчику возвратиться к себе в отель. Пусть дождется рассвета в относительно спокойной обстановке. И он, такой же полицейский, как Роджер, посоветовал бы Красавчику принять снотворное и хоть капельку отдохнуть. Потому что в таком состоянии, как сейчас, он будет бесполезен утром, а поспав, сумеет оказать самую действенную помощь.
Северини отправился вместе с Роджером в отель, как бы решив самолично дать ему порошок и проверить, ляжет ли Роджер в постель. Торопливо подбежал портье.
— Телефон, — сказал он на ломаном английском, — для мистера Веста. — Он махнул рукой в сторону аппарата, который покоился на конторке. — Я соединяю, — продолжал он, все так же тщательно выговаривая слова, и поспешил к местному коммутатору, который был отделен от приемной высокой перегородкой. — Си-час.
Роджер посмотрел на телефон.
— Ведь это не могут быть новости, не так ли? — спросил он еле слышно.
Если разыскали Джанет после того, как они с Северини уехали из старого города, позвали бы Северини, а не его. Кто же мог его вызывать? Несколько часов тому назад он мог бы предположить, что Виттейкер…
Так кто же? Кто?
Северини двинулся за портье, из-за перегородки доносилась торопливая итальянская речь. Вопросы и ответы. Аппарат на конторке задребезжал. В своей обычной манере одновременно настораживать и успокаивать Джонсон пояснил:
— Северини спрашивает у портье, кто звонил, но тот вроде бы не знает.
— Скорее всего пресса.
— В такой-то час? — с сомнением спросил Джонсон. И почему-то у Роджера появилась смутная надежда. — Я бы так не подумал, но, может быть, вы и правы…
Он не договорил, потому что теперь телефон на конторке звонил громко и резко.
— Вот и вызов, — сказал Джонсон, направляясь к аппарату с таким видом, будто ждал нечто важное. — Минуту, и все прояснится.
