Я свернул на Хэдсайд… и увидел двух мужчин в маленькой «М Г» с открытым верхом, стоявшей напротив моего дома. Это был самый ужасный момент.
Я должен был войти в дом. Мне нужно было увидеть Лилиан. Возможно, и Роберт с Джулией были дома. Надо было вести себя нормально, как если бы я не был напряжен до предела. Я сбавил ход, чтобы въехать в свое владение, и в эту секунду осознал, что забыл обдумать, как объяснить свое странное поведение, которое могли заметить Лилиан и дети. Мне это не пришло в голову, и теперь оставалось всего несколько секунд перед тем, как я столкнусь с новым кризисом. Ворота гаража были широко открыты. Это позволяло предположить, что Роберт дома: обычно он открывал их для меня, особенно когда хотел подлизаться.
Я въехал в гараж, вернулся к воротам, выходившим на проспект, закрыл их и посмотрел на двух мужчин в красной «МГ». Они не обращали на меня особого внимания, но расположились так, чтобы иметь возможность следить за обоими концами улицы. Они были как раз напротив нашего дома. Он назывался «Стоунхорст», потому что такое же имя носил дом родителей Лилиан. Все дома улицы были построены до войны. Они были просторными, удобными и относительно роскошными. Каждый стоял посреди обнесенного стеной садика, и у многих были ворота, выходящие прямо в парк. В квартале было много зелени.
«Стоунхорст» был одной из самых маленьких вилл и самых недавних по времени постройки.
Я направился к задней части дома, как часто делал, когда летом возвращался вечером домой. Лилиан любила сидеть на лужайке и вязать или вышивать, поглядывая, как соседи играют в теннис. Роберт и Джулия часто ходили на этот корт. В тот вечер было недостаточно тепло, чтобы сидеть на улице, но я все-таки ожидал увидеть Лилиан на лужайке.
Ее там не было. Зато в парке, как раз напротив нашей калитки, стоял человек. В этом месте почва немного приподнята и растут несколько кустов ежевики, лавровых деревьев и много молодых березок. Несколько лет назад это было любимое место игр Роберта. Человек, стоявший возле деревьев, ничего не делал… Он ждал.
Я подошел к двери кухни. Когда я взялся за ручку, моя рука дрожала. К счастью, тот человек не мог этого видеть. Дверь не была заперта на ключ. Я закрыл за собой дверь и с минуту стоял совершенно неподвижно. Мне казалось, что я потеряю сознание, что голова и легкие испытывают жуткое давление. Я услышал быстрые шаги. Лилиан увидит меня в таком состоянии и сразу поймет, что произошло что-то ужасное. Заставив себя открыть глаза, я сделал шаг вперед, дошел до двери в коридор, откуда наверх вела лестница, и тут услышал голос Джулии:
— Папа! Это ты?
Я не ответил.
— Папа! — снова крикнула она.
Она спустилась по лестнице бегом и радостно закружилась на месте. Юбка ее взлетела, а волосы взметнулись, как свежескошенный хлеб, выброшенный комбайном. Лицо ее сияло.
— Папа, у меня был чудесный день. Мод возьмет меня на работу через две недели, а учиться я буду в свободное время. А теперь скажи мне, что у тебя замечательная дочь.
— Я всегда знал, что у меня замечательная дочь.
Она подошла ближе и как будто оступилась.
— Папа, ты плохо себя чувствуешь?
— Жутко болит голова, вот и все.
— Ты ужасно выглядишь, — сказала она так заботливо, что я вдруг почувствовал огромную любовь к ней. — Тебе лучше сесть, а я налью тебе выпить.
Дочь взяла меня за руку, как будто сам я не мог устоять на ногах. Только тогда я понял, какой больной вид у меня должен быть. Она открыла дверь в малую гостиную, где мы обычно смотрели телевизор. Кроме того, эта комната служила мне кабинетом, особенно в выходные дни. Джулия подошла к креслу и внимательно посмотрела на меня.
— У тебя глаза как стеклянные, — заявила она и, поколебавшись, добавила: — Не знаю, поможет тебе выпивка или только усилит головную боль.
— Я хочу чаю, — сказал я. — Очень крепкого.
— Сейчас принесу. И несколько таблеток. — Джулия быстро повернулась.
— Джу…
— Что?
Она смотрела через плечо. Ее блестящие глаза выражали тревогу. Она была такой юной, что не могла догадываться о трагедии, в которую я попал.
— Где мама?
— Пошла к миссис Бомонт. Бедняжка заболела, — ответила Джулия. — Я сейчас вернусь.
