Каттер отдал честь и исчез в темноте с криками:
— Не зевай, говнюки! Гляди веселей, держи ухо востро!
Том издал придушенный вопль, Грей резко развернулся, машинально выхватив кинжал — и обнаружил у себя за спиной темную фигуру.
— Не убивай меня, англичанин, — сказал индеец, который днем провожал их в лагерь. Судя по голосу, он чему-то усмехался. — Le capitaine прислал меня за тобой.
—- Зачем? — коротко спросил Грей. Сердце у него все еще колотилось от неожиданности. Ему не нравилось, когда его заставали врасплох, а мысль, что этот человек без труда мог убить его прежде, чем он его заметил, не нравилась ему еще сильнее.
— Абенаки сожгли твою палатку. Он думал, что тебя и твоего слугу утащили в лес.
Том разразился крайне непристойной бранью и рванулся было прямо в лес, но Грей ухватил его за локоть.
Останься здесь, Том. Это неважно.
Да как же неважно, сто чертей в задницу?! — ответил Том — негодование заставило его забыть о приличиях. — Белья-то я вам, может, еще и найду, хотя это и непросто будет, а как же портрет вашей кузины с малышом, который она велела передать капитану Стаббсу? А ваша новая шляпа с золотым кружевом?!
Грей и в самом деле на секунду испугался: его юная кузина Оливия отправила с ним медальон с портретом ее самой и ее новорожденного сына, велев передать его ее мужу, капитану Малькольму Стаббсу, который служил под началом Вольфа. Грей лихорадочно похлопал себя по карманам — и с облегчением обнаружил в одном из них знакомый овал медальона.
— Все в порядке, Том, портрет у меня. Ну а шляпа... насчет шляпы мы подумаем как-нибудь потом. Послушайте... как ваше имя, сэр? — спросил он у индейца: ему не хотелось обращаться к нему на ты.
— Маноке, — ответил индеец. Похоже, все это его изрядно забавляло.
— Хорошо, Маноке. Будьте любезны, отведите моего слугу обратно в лагерь.
На тропе показалась решительная фигурка сержанта Каттера, и Грей, не обращая внимания на протесты Тома, оставил слугу на попечение индейца.
В конце концов все пять брандеров благополучно проплыли мимо «Харвуда», либо матросы сумели их отпихнуть. Выше по течению появилось нечто, что могло быть — а могло и не быть — абордажным судном, однако импровизированное войско Грея на берегу отпугнуло их, и они ушли прочь, испугавшись выстрелов, хотя дистанция была слишком велика и пули не могли причинить серьезного вреда.
Как бы то ни было, «Харвуд» был спасен, и лагерь утих, хотя и пребывал в состоянии беспокойной настороженности. Ближе к рассвету Грей вернулся в лагерь, зашел проведать Вудфорда и узнал, что в результате набега погибло двое людей и еще троих взяли в плен и утащили в лес. Трое индейцев тоже были убиты, еще один был ранен — Вудфорд собирался допросить этого человека, пока он жив, но не рассчитывал получить от него какие-нибудь полезные сведения.
— Они все молчат как рыбы, — сказал он, потирая покрасневшие от дыма глаза. Под глазами у него набухли мешки, лицо посерело от усталости. — Просто закрывают глаза и затягивают свою треклятую песню смерти. И как ты с ними ни бейся — поют, и все тут.
Грей услышал эту песню — или ему показалось, — когда он устало заполз в одолженную у кого-то палатку. Уже светало. Слабый, высокий звук вздымался и опадал, подобно шороху ветра в листве над головой. Он тянулся некоторое время, потом резко обрывался и тут же начинал звучать вновь, слабый, прерывистый.
«О чем поет этот человек? — гадал Грей, балансируя на грани сна. — Важно ли для него, что никто из тех, кто его слышит, не понимает, о чем он поет? Быть может, тот разведчик Маноке, его зовут Маноке, — где-то рядом. Может быть, он понимает...»
Палатка, которую Том нашел Грею, стояла в конце ряда. Воз можно, он выселил отсюда какого-нибудь младшего офицера, по Грей не собирался возражать. Палаточка была тесная, здесь едва хватало места для парусинового тюфяка, брошенного прямо па землю, и ящика, служившего столом, на котором стоял пустой под свечник, но все же это было какое-никакое, а укрытие. Когда Грей возвращался в лагерь, начинал моросить дождь, а теперь дождь деловито забарабанил по парусине, наполняя воздух сладковатым запахом сырости. Если песня смерти и продолжала звучать, ее сделалось не слышно за шумом дождя.
Грей перевернулся на другой бок, шурша сеном, которым был набит тюфяк, и тут же заснул.
Проснулся он внезапно и обнаружил, что лежит лицом к лицу с индейцем. Он инстинктивно встрепенулся, индеец в ответ издал негромкий смешок и слегка отодвинулся. Грей обнаружил, что никто не собирается приставлять ему нож к горлу, и пришел наконец в себя, как раз вовремя, чтобы не убить разведчика Маноке на месте.
— Ч-что? — выдавил он, торопливо протирая глаза. — Что такое?
«И какого черта ты делаешь в моей постели?»
В место ответа индеец обхватил рукой его голову, привлек его к себе и поцеловал его. Язык мужчины скользнул по его нижней губе, ящеркой юркнул в рот и тут же исчез.
