— Знаешь, не нравится мне, как идет дело.
Ральф думал, что йомсвикинги слишком готовы умереть. Сам он не был готов к этому: он лихорадочно крутил связанными руками вперед-назад, вверх-вниз, пытаясь хоть как-то растянуть веревки. Солнце жгло ему голые плечи. Еще одного человека подвели к Торкелю Глине.
— Я не против смерти, но я хочу встретить смерть, как и жил, лицом к лицу. Так что прошу тебя ударить меня в лицо, а не нагибать мою голову и не бить сзади.
— Да будет так, — сказал Торкель и, шагнув вперед, занес меч и ударил человека прямо в лицо, разрубив ему череп. Йомсвикинг даже не вздрогнул, и глаза его оставались открытыми, пока тело не рухнуло на землю.
Ральф подумал, что Торкель начал уставать: здоровенный норвежец не без труда вытащил меч из тела. Он снова потребовал рог и осушил его до дна. Вот очередного пленника бросили на колени перед Хаконом, Эйриком и остальными, и Торкель снова спросил его, боится ли он умереть.
— Я — йомсвикинг, — сказал тот. — Мне все равно, жить или умереть. Но мы часто спорили между собой, может ли человек что-либо осознавать после того, как ему отрубят голову, и сейчас как раз удобный случай это проверить. Отруби мне голову, и, если я по-прежнему буду что-то сознавать, я шевельну рукой.
Ральф услышал сдавленный скептический смешок Конна. Торкель шагнул вперед и отрубил голову. Ему потребовалось сделать два удара, чтобы отрубить ее полностью. Оба ярла и их люди столпились вокруг тела и стали смотреть. Потом они отступили назад, и ярл Эйрик торжественно объявил йомсвикингам:
— Рука не шевельнулась!
Конн сказал:
— Глупо это. Скоро мы все сами это узнаем!
По строю йомсвикингов прокатился хохот, словно они услышали добрую застольную шутку.
Торкель обернулся, злобно зыркнул на него глазами, но тут к нему подвели следующего. И, когда Торкель взялся за него, он промахнулся с первого удара. Удар пришелся человеку по затылку, и он опрокинулся на землю, второй угодил по плечам, и только с третьего удара Торкель отрубил ему голову.
— Надеюсь, в женщину ты попадаешь лучше, Торкель! — крикнул Конн.
Йомсвикинги разразились насмешливыми воплями, и даже ярл Эйрик, стоявший подбоченясь, усмехнулся. Кто-то воскликнул:
— Так вот отчего его жена всегда мне так радуется!
С полдюжины человек откликнулись одновременно:
— Ты имеешь в виду Ингеборг? Думаешь, из-за этого?
Лицо Торкеля исказилось. Он развернулся и указал на Конна.
— Ведите его! Ведите этого следующим!
Раб подошел и развязал Конну ноги. Ральф внезапно понял, что это его единственный шанс. Он облизнул губы, боясь, чтобы голос у него не сорвался, выказав слабость, и крикнул:
— Погодите!
Йомсвикинги осыпали Торкеля насмешками. Тот стоял, ощерясь, опустив свой длинный меч. Однако Эйрик услышал Ральфа и посмотрел в его сторону.
— Чего тебе надо?
— Убейте сперва меня! — попросил Ральф. — Я так люблю своего брата, я не хочу видеть, как он умрет. Если вы убьете меня первым, мне не придется на это смотреть.
Эйрик нахмурился, Хакон фыркнул.
— Отчего это мы должны делать то, что ты хочешь?
Но Торкель шагнул вперед, сжимая меч обеими руками, и воскликнул:
— Давайте, давайте и этого тоже! Я убью их обоих сразу!
Раб отвязал Ральфа и поднял его на ноги. Конн уже стоял, и ноги у него были развязаны. Ральф бросил взгляд в его сторону, проходя мимо, и направился к ярлам, стоявшим на берегу.
Ребра у него болели от ударов, полученных во вчерашней битве, шел он, слегка сутулясь, он устал и был голоден, однако же он заставил себя собраться. Рабы Торкеля подошли к нему и толкнули в плечо, заставляя опуститься на колени. Один уже приготовил палку, чтобы намотать на нее его волосы.
Ральф отступил назад.
— Я свободный человек! Я не хочу, чтобы рабы хватали мои волосы своими грязными руками!
Все норвежцы расхохотались, кроме ярла Эйрика, который бросил:
