— С женщиной, в смысле?
— Ну да.
— А вы, это, не того...
— Мы спим в разных постелях, в разных комнатах, и у каждой из нас — своя жизнь.
— Ага. Может, ты это, в монастыре жила, или типа того?
Она взглянула на него.
— Ну, потому что ты такая привлекательная, ты входишь, в и комнате сразу становится как-то светлее, и, по-моему, куча мужиков были бы не прочь с тобой познакомиться. А тебе сколько лет? Двадцать один, двадцать два?
— Двадцать три.
— И что, у тебя было всего пять мужиков? Ты что, поздно начала, что ли?
— Да я бы не сказала.
— Ты извини, что я так пристаю с расспросами. Просто, знаешь, не верится как-то. Но мне не хотелось бы тебя напрягать...
Этот разговор ее нисколько не напрягал. Ей просто было скучно.
Ну и чего тянуть? Почему бы сразу не взять быка за рога?
Она уже сбросила туфельку и теперь положила ногу к нему на колени и принялась массировать ему пах носком ступни. Выражение его лица само по себе стоило потраченного времени.
— Ну, теперь моя очередь задавать вопросы, — сказала она. — Ты с родителями живешь?
— Ты чего, шутишь, да? Нет, конечно!
— А ты один живешь или с соседом?
— С соседом я жил только в колледже, а это было давно...
— Ну, так чего же мы ждем? — осведомилась она.
Выбранный Дугом ресторан находился на Детройт-авеню, к северу от шоссе I-75. Пока они шли через парковку, она обратила внимание, что через два дома от него есть мотель, а напротив — еще один.
Внутри было сумрачно и тихо, а обстановка напомнила ей коктейль-бар, куда водил ее Лукас. Она внезапно вспомнила, как ласкала его ногой и какое у него при этом было лицо. За этим воспоминанием потянулись и другие, но она отмахнулась от них. Настоящий момент был достаточно приятен, и она хотела прожить его здесь и сейчас.
Она попросила сухой «Роб Рой»[10], и Дуг, поколебавшись, заказал себе то же самое. Кухня в меню была итальянская, и он хотел было заказать креветок, но спохватился и взял небольшой стейк. Она поняла, что это оттого, что креветок подают в чесночном масле и он не хотел, чтобы от него потом несло чесноком.
Разговор начался с настоящего, но она быстро увела его в прошлое, которому он и принадлежал по праву.
— Ты вроде всегда хотел быть юристом... — вспомнила она.
— Ну да, я собирался сделаться адвокатом по уголовным делам. Блистать на процессах, защищать невинных... А сейчас я работаю с корпорациями, и если я окажусь в зале суда, то только в том случае, если сделаю что-то не так.
— Ну, насколько я понимаю, уголовной практикой на жизнь особо не заработаешь...
— Да нет, прожить-то можно, — возразил он, — но ведь всю жизнь будешь общаться с отбросами общества, делая все, что в твоих силах, чтобы избавить их от той участи, которой они более чем заслуживают. Разумеется, когда мне было семнадцать лет и я с горящими глазами читал «Убить пересмешника», я о таких вещах не задумывался.
— Знаешь, ты у меня был первым парнем...
— А ты у меня была первой девушкой, с которой все было по-настоящему.
«Ах вот как? — подумала она. — А сколько было тех, с которыми все было понарошку?» Интересно, почему именно с ней все было по-настоящему? Потому, что она согласилась с ним переспать?
Неужели он был девственником тогда, когда они в первый раз занялись сексом? Тогда она над этим особо не задумывалась, она была слишком поглощена своей собственной ролью в происходящем, чтобы обращать внимание на его опытность или неопытность. Тогда это не имело особого значения, и она не считала, что это важно теперь.
Ну а он, как она ему и сказала, был у нее первым парнем. Тут не было нужды в уточнениях — просто первым парнем, по-настоящему или как-то еще.
Однако девственницей она не была. Этот барьер она преодолела еще за два года до того, примерно месяц спустя после своего тринадцатого дня рождения. Она раз сто так или иначе занималась сексом до того, как стала встречаться с Дугом.
