углей на каминной решетке. Он хотел впитать как можно больше тепла, понимая, что не скоро сможет погреться снова. Возможно, никогда.
– Простите, сэр, но кухня уже не работает, – сказал трактирщик, вытирая руки о передник, прикрывающий широкую грудь. – Плохая погода, сэр.
– Даю два соверена, если вы принесете мне хлеб, масло, земляничный джем и чашку горячего чая.
Даже за одну золотую монету из тех, что он положил на стол, можно было заказать намного больше названного.
Хлеб, масло, земляничный джем и чашка горячего чая – именно это предложил ему Джеремайя Траск пятнадцать лет назад.
«Джеремайя Траск, ты тоже ответишь за все», – с горечью подумал он.
Вереница жертв проплыла в его кипящей ненавистью памяти. Он вспомнил охранников из Ньюгейтской тюрьмы, надругавшихся над Эммой, после чего она задушила мать и сестру и повесилась сама. Через десять лет охранники вышли на свободу из заключения на кошмарных понтонах. Но этого наказания было недостаточно. К тому времени он уже имел возможность проследить за негодяями. Обнаружив их ветхое жилище, он подговорил хозяина таверны, чтобы тот пообещал привести детей им на потеху. И лишь открыв в нетерпении дверь, те двое поняли, кто к ним явился.
Потом он отыскал констебля из Сент-Джонс-Вуда, который так равнодушно сообщил отцу об аресте матери. Проследив за новой жертвой, он дождался, когда тот вернется домой и уляжется спать, а затем швырнул в окно спальни три керосиновые лампы. Вспыхнувший огонь мгновенно охватил всю комнату, а он наслаждался криками сгорающего заживо констебля.
После он вернулся в недостроенный поселок, где жил вместе с родителями и сестрами. Никто из здешних обитателей не накормил его беспомощных сестренок, пока они с отцом пробирались сквозь лабиринт лондонского правосудия. Он подсыпал отравы в колодец, а месяц спустя с удовлетворением убедился, что поселок обезлюдел, зато на местном кладбище появилось множество новых жильцов.
Судебные клерки, которые с презрением отмахнулись от отца… Начальник Ньюгейтской тюрьмы, не уследивший за охранниками… Сержант из полицейского участка в Сент-Джонс-Вуде… Год за годом он дополнял список, откладывая финал и тем не менее неуклонно приближаясь к кульминации своей мести – смерти тех, кто вперед прочих заслуживал наказания.
– Вот ваш заказ, сэр. Хлеб, масло, джем и горячий чай.
В Крыму, перед очередным сражением, он отдал бы что угодно за эту простую пищу. Ему необходимо было набраться сил. Многое еще предстояло сделать.
«Мать.
Отец.
Эмма.
Рут».
Что-то переключилось у него в голове, и к списку тех, о ком он скорбел, добавились новые строки:
«Моя жена.
Мой нерожденный ребенок.
Я хочу умереть».
– Уверен, он не сумеет добраться до нас, пока мы остаемся во дворце, – сказал принц Альберт.
– Именно так, ваше высочество, вас со всех сторон защищают солдаты и полицейские, – подтвердил комиссар Мэйн.
– Но долго ли придется держать оборону? – не успокаивался принц Альберт. – Неделю? Месяц?
– Если потребуется, ваше высочество.
– Или даже дольше?
Комиссар потупился:
– Мы отыщем его, ваше высочество. Ему нужны пища и кров. Он не сможет скрыться от нас навсегда.
– Он пятнадцать лет копил гнев, – возразил принц Альберт. – У него огромное богатство и бесконечное терпение.
– Нет, – прервала их разговор королева, – я не могу допустить подобного.
– Чего, ваше величество? – удивленно спросил комиссар Мэйн.
– Если люди много недель, а то и месяцев будут наблюдать скопление солдат вокруг дворца, они начнут задумываться, зачем нужна усиленная охрана. Они могут даже решить, что мы опасаемся вторжения русских.
– Можно переехать в Виндзорский замок, – предложил принц Альберт. – Там охранники уже не будут привлекать к себе такого внимания.
Беккер подошел к высокому окну и отдернул занавеску. Снаружи продолжалась метель. Темнота сгустилась.
– До завтрашнего утра уехать не удастся, ваше высочество. Сколько карет потребуется, чтобы перевезти вас обоих вместе с детьми и прислугой?
– Слишком много, чтобы не привлечь внимания, – раздался новый голос.
Все обернулись.
В зал вошел Райан, опираясь на плечо Эмили. Беккер бросился к нему.
– Инспектор Райан, у вас на пальто кровь, – произнесла королева.
