– Королева под ударом в первую очередь, милорд, – перебил его Де Квинси.
– Но вы ведь уже объяснили, что повзрослевший ирландский мальчик подозревается в недавних преступлениях. Или у вас из-за опиума настоящее перемешалось с тем, что случилось пятнадцать лет назад?
– Милорд, я хочу поговорить с вами об Эдварде Оксфорде и «Молодой Англии».
– Какое отношение может иметь Эдвард Оксфорд к нынешней угрозе ее величеству?
– Меня больше беспокоит не он, а «Молодая Англия», милорд. Истинная реальность.
– Истинная реальность? – Лорд Палмерстон строго посмотрел на Де Квинси. – В отличие от ложной или опиумной?
– Существует множество реальностей.
– Это похоже на бред.
– Напротив, милорд.
Эмили в замешательстве смотрела на них, чувствуя возникшее напряжение.
– Отец, что случилось?
Голоса в вестибюле стали громче, гости продолжали прибывать.
– Единственная реальность, которая меня сейчас беспокоит, – это война, которую мы проигрываем, – отрезал лорд Палмерстон. – Выходите через дверь для прислуги. Не хочу, чтобы гости подумали, будто я заставил их ждать ради беседы со скандально известным Любителем Опиума.
– Мы можем обсудить этот вопрос позже, милорд.
– Когда я разрешил вам навестить Эдварда Оксфорда в Бедламе, мне следовало позаботиться о том, чтобы вы там и остались. Помните об этом и не искушайте меня больше.
– Ценю ваше долготерпение, милорд.
– Чтобы не терять понапрасну времени, поговорите лучше с лордом Грантвудом.
– Лордом Грантвудом? – удивленно повторила Эмили. – Тем джентльменом, которого мы видели на ужине у королевы?
– Его дом за углом отсюда, на Хаф-Мун-стрит. Вы правильно решили, что разговор подстегнет мою память. Я внезапно вспомнил, что в сороковом году лорд Грантвуд был заместителем министра внутренних дел лорда Норманби. Он являлся вторым по рангу чиновником, отвечавшим за исполнение законов, и мог что-либо слышать о вашем ирландском мальчике.
– Заместитель министра внутренних дел? – Короткие ноги Де Квинси засеменили к двери для прислуги. – Значит, он тоже в опасности.
Продолжение дневника Эмили Де Квинси– Что случилось, отец? – снова потребовала я ответа, пока мы спускались по черной лестнице.
Через боковой коридор мы вышли в холл особняка, когда важные гости лорда Палмерстона уже поднялись по лестнице. Никто из них не заметил нас.
Один из слуг закрыл за нами дверь. Другой отворил створку подъездных ворот.
Я плотнее закуталась в пальто, ежась от холода в густом тумане.
– Отец, не притворяйся, что не слышишь меня. Скажи, о чем вы спорили с его светлостью?
– Мы должны предупредить лорда Грантвуда, что он может стать следующей мишенью.
Я не успела разобраться, пытается ли отец уйти от ответа, как сразу за поворотом налево, в сторону Хаф-Мун-стрит, на меня едва не налетел всадник. Мы с отцом замерли, глядя, как молодой мужчина на лошади с безумной скоростью промчался мимо.
Седла у него не было, поводья напоминали те, что используют в повозках. Всадник гнал вперед несчастное животное, на губах которого уже выступила пена. Лицо мужчины было в пятнах засохшей крови, рваное пальто хлопало на ветру, открывая руку на перевязи.
Так же внезапно, как возникли, они исчезли в тумане. Грохот подков начал удаляться.
– Господь всемогущий, это же полковник Траск! – выдохнула я.
Мы побежали следом и вскоре оказались на Пикадилли. Цокот копыт раздавался теперь чуть левее.
– Хаф-Мун-стрит! – определил отец.
Там лошадь остановилась. Седок с шумом спрыгнул на мостовую, и его быстрые шаги застучали по ступеням крыльца.
Мы добежали до несчастного изможденного животного и услышали, как полковник барабанит в дверь, выкрикивая имя мисс Кэтрин. В тусклом свете ближайшего фонаря я разглядела, что все окна особняка занавешены. Ни малейшего огонька не пробивалось наружу; казалось, это самый мрачный дом на всей улице.
– Кэтрин! – кричал полковник Траск, продолжая отчаянно стучать.
Он нажал на ручку; замок оказался не заперт, но что-то изнутри мешало открыть дверь.
– Нет!
– Полковник Траск! – позвала я, испытывая острую жалость к тому, кто был так великодушен ко мне на приеме у королевы. – Это я, Эмили
