наблюдал за ним, отмечая про себя печать волнения и печали на его лице, думая о том, что он мог сделать в Сан-Франциско, чтобы заслужить полнейшее доверие правительства.
Приземлились мы на свободном от деревьев небольшом участке земли недалеко от отсвечивающей серебром реки.
Пехотинцы рассыпались по периметру, проверяя территорию. Их было двадцать. И еще двадцать «туннельных крыс» из Двести сорок второго химического отряда, которых я крайне уважаю. В этой стране ужасов им было тяжелее всего. Этим людям приходилось заползать в прорытые вьетконговцами туннели и, имея при себе только пистолет, нож и фонарик, выбивать оттуда врага.
Наконец Ван Димен и его строгие спутники вышли из вертолета, и мы пристроились за ними. Никто не приказывал нам вернуться, и мы поняли почему, как только оказались на твердой земле и пилоты заглушили моторы вертолета.
У тех, кто достаточно долгое время провел во Вьетнаме, развивалось особое чутье, то, что солдаты называли «чувство джунглей». Ты ощущал, когда опасность катилась на тебя, как тропический ураган на горизонте. Но это было хуже, чем обычное чувство. На всех лицах я видел одно и то же: выражение отвращения, перекрывающего страх.
Там был мертвый воздух. Ни пения птиц. Ни звуков животных. Ни признаков присутствия человека. Мы как будто очутились внутри пузыря.
— Так и должно быть? — спросил Ван Димена кто-то из разведчиков впереди нас.
— Вероятно, да. — Со стариком случилось что-то странное. Едва ступив в эту зловещую атмосферу, он как будто ожил, движения его приобрели силу и уверенность.
Направляющий по приказу капитана ушел далеко вперед. В джунглях уже становилось жарко и влажно. Никто не разговаривал. Глаза были устремлены на зеленый мир, плотно окружавший нас со всех сторон.
Через пятнадцать минут мы вышли на времянку. Над остатками небольшого костра висел котелок с водой. Из золы поднимался дымок. Под навесом на тряпке лежа — ла винтовка, рядом валялся промасленный кусок ткани, как будто его бросили во время чистки оружия. На треснувшей корзине для фруктов стояла неработающая рация.
— Где они? — Капитан был похож на серфингиста: выгоревшие на солнце светлые волосы, голубые глаза, еще молодой, но стареющий слишком быстро для своего возраста.
— Может, сбежали, когда услышали, что мы приближаемся? — предположил Чет.
Разведчик резко развернулся, как будто только сейчас понял, что мы находимся рядом.
— Никаких фотографий. Фотографировать нельзя ничего. Это совершенно секретное задание! Попытаетесь что-то снять — будете расстреляны за измену.
Это звучало как-то уж слишком сурово, даже для Вьетнама. Капитан предложил отвести нас обратно к вертолету, но внимание разведчика уже снова обратилось к времянке.
— Вход должен быть где-то неподалеку. — Он обвел рукой территорию вокруг тента.
Капитан приказал своим людям обыскать местность, и через минуту был найден люк.
— Насколько точны ваши сведения? — Ван Димен заглянул в дыру, несмотря на попытки солдат оттащить его.
— Настолько, насколько они могут быть точны в районе Железного треугольника, — ответил разведчик. — Мы собрали детали… Но есть пробелы.
— Значит, вы не уверены, что ситуация контролируется?
— Мы
— Вы
Губы разведчика сжались.
— Это в вашем ведении, не в моем.
Ван Димен повернулся к «серфингисту».
— Капитан, вы собираетесь послать своих людей зачищать эти туннели?
— Да, таков общий план.
— Но что, если цель нашей миссии находится там, внизу?
Капитан на какую-то секунду растерялся.
— Мне неизвестна цель нашей миссии, сэр.
Ван Димен посмотрел на разведчика.
— Нам нужно это знать, — сказал он.
— В таком случае я пойду с вами, — сказал Ван Димен капитану.
Следовало признать, что профессор не трус. Половина солдат во Вьетнаме по своей воле ни за что не полезла бы в ту дыру вместе с «туннельными крысами».
Они попытались его отговорить, принялись рассказывать душераздирающие истории о незаметных ловушках и снайперах в засадах, да только не
