что… Если что случится, тебе обязательно сообщат…
— А ты со мной поедешь?
— Ты ведь прекрасно знаешь, что мне бы очень этого хотелось…
— Но ты не можешь.
— И это тебе известно. Единственное, чего бы мне хотелось, это остаться с тобой, но я боюсь того, что может произойти.
— Ну всего на часок? Тебе ведь тоже нужно отдыхать.
— Я тебе разве ничего не рассказывал? Я ведь стараюсь побить рекорд: сколько человек может обходиться без сна.
Но женщина почему-то не рассмеялась.
— Мардж, мне бы хотелось, чтобы ты поняла. Я ведь знаю, что тебе тяжело.
Она изучала его лицо.
— Я знаю, что если бы у тебя был выбор, ты бы поступила иначе. Эта женщина чуть не убила своего мужа. Так что ты была на высоте. Не беспокойся. Ты чересчур близко к сердцу воспринимаешь любую…
— Спасибо. И все-таки не легче. — Она отвернулась к окну.
— Отправляйся домой. Пожалуйста. Ты ведь прекрасно знаешь, что я тебе буду сообщать обо всем, что тут происходит.
— Я боюсь, Натан, боюсь.
— Прекрати. Я провожу тебя.
Он поцеловал ее. Затем коснулся ее руки, и Мардж ответила на пожатие. Они пошли по коридору. Проходя мимо палаты Коди, Слотер отвернулся. Дойдя до угла, Мардж оглянулась на окна, выходящие в коридор, и стала спускаться по лестнице. Натан коснулся ее волос и стал смотреть, как она идет к парковке.
«Чудесная, измученная женщина, — думал он. — Поднимая бейсбольную биту, она, должно быть, испытывала жесточайшие муки». Слотер помахал ей на прощание, но, проезжая мимо, Мардж, видимо, была столь убита горем, что лишь кивнула в ответ, и прежде, чем отправиться к телефону, находящемуся в комнате для сестер, он на мгновение остановился возле двери, в нерешительности, но…
68
— Слотер? Боже мой, восемь утра. Неужели нельзя подождать более приличного часа?
— Нет, надо поговорить сейчас же.
— Ох ты, черт побери, нет, правда, Слотер…
— Это очень серьезно. У нас осталось не так много времени.
На линии воцарилось непродолжительное молчание.
— Ну, хорошо. Увидимся через час в редакции. Но пусть лучше твоя причина окажется уважительной.
— На этот счет можешь не беспокоиться, — заверил Натан. — Ты потом еще пожалеешь, что она настолько серьезна.
— Я уже жалею.
Слотер нахмурился и повесил трубку. Он думал о том, что за все те годы, что он здесь живет, ни разу не был у Парсонза в доме, а потом о том, почему именно сейчас, когда от важных дел трещит голова, думает об этом. Тут же пришла в голову мысль, что все это из-за политических игр, в которые Парсонз так любит играть. Этот человек держит своих подчиненных вдали от своего дома, потому что хочет отгородиться от них, показать, Что дружбой тут и не пахнет. Тем самым он их как бы устрашает. Но Слотеру по большому счету было на это наплевать. Он никогда особо Парсонза не боялся, хотя, говоря по правде, ему было бы неплохо быть с ним в нормальных отношениях, чтобы не полететь с работы. Обуреваемый подобными мыслями, Натан поехал в участок, где, несмотря на раннее утро, уже вовсю раздавались звонки: люди сообщали о каких-то непонятных фигурах, крадущихся по темным закоулкам и садам, растерзанных кошках, собаках и коровах, о пропавших людях. «Ну, что же, начало неплохое, — решил Натан. — То ли еще будет». Затем он попытался отгородиться от всего и привести себя в порядок в мужском туалете: вымыться, сменить пропотевшую рубашку на чистую, которую он на всякий случай всегда держал в ящике письменного стола. Нет, Парсонзу это не понравится. Он уже на пятнадцать минут опаздывал, и Слотеру пришлось сидеть перед запертыми дверьми «Поттерз Филд Газетт». Наконец показался хозяин в спортивной рубашке и нейлоновых слаксах.
— Нет, подождите, пока мы не поднимемся, — сказал мужчина, наверху все выслушал, затем очень спокойно спросил: — Вы решили, что я в это поверю?
Перед тем, как высказаться, Слотер слегка нахмурился.
— Понятия не имею. Хотелось бы.
