Пособие для настоящих волшебников

– Мама, – юноша оглянулся на безучастную ко всему Радаяру, – никогда не оставляла попыток меня вылечить. За все эти годы чего она и заодно я только не перепробовали. Перечислять – дня не хватит. Но в последнее время она будто успокоилась. Ей удалось стабилизировать мою болезнь. Приступы случались все реже, а со слабостью я давно привык жить. Но такое состояние нужно было поддерживать. Мама каждый день варила зелье для этого. И приносила мне, но чаще это делала сестра. Ставила рядом с кроватью, желала доброй ночи и уходила. Обычно после этого эликсира я очень глубоко спал. Это меня не удивляло, так как многие зелья вызывают сон. Однако в какой-то момент оно перестало действовать столь уж сильно. Возможно, я просто привык к нему, мой организм привык. Так вот… однажды ночью я проснулся и увидел над собой сестру. Не знаю почему, но я решил не подавать вида, что не сплю. Она… я не мог поверить в то, что вижу. Поэтому в следующий раз я отказался от лекарства, вылив его в окно. Сон стал более чутким. И я почувствовал, что Ларика снова пришла ко мне в комнату. В этот раз сомнений у меня уже не возникло. Она пила мои силы. Колдовством вытягивала их из меня. Я не колдун, поэтому для меня, как и любого обычного человека, это очень опасно. Ведь, по сути, пьется жизненная энергия. Мама не любит допускать меня до знахарских дел, говорит, тут выдержка нужна, ведь порой зелья варятся очень долго, да и от жара, запахов мне часто становится дурно, но я все равно многое знаю. В следующий раз я не вылил лекарство, а изучил его. Я почти уверен, что это обычное сонное зелье. В отсутствие Ларики я пробрался в ее комнату и обнаружил там огромные запасы этой настойки и несколько склянок, в которые мама разливает мое лекарство. Они особого стекла. Мама специально когда-то привезла их из города. Иногда требуется их докупать. В прошлый раз за ними ездила Ларика. Наверное, тогда она и себе заказала. Я решил, что она просто подменяет склянки перед тем, как отдать мне. Все эти ночи, пока я это выяснял, она приходила почти каждый раз. И всегда выпивала мои силы. Немного, но достаточно, чтобы я не поправлялся. А ей это придавало колдовских сил. Разумеется, необходимо было что-то делать. Нужно было обо всем рассказать маме… но я никак не мог на это решиться. Она так любит нас обоих. И… узнать, что столько боли, а я думаю, что это началось давно, мама испытала не по вине природы, судьбы, богов или случайности, а по вине родной дочери… Я не был уверен, что это ее не убьет…

Ларимир снова посмотрел на Радаяру. Рассказ будто истощал его. Выглядел он все более слабым и несчастным.

– Однако дальше так продолжаться не могло. Я боялся за маму, но жить тоже хотел, так что я почти уже решился… Но тут мама что-то затеяла. Я понял это, потом увидел рецепт в книге. А однажды услышал обрывок их с сестрой разговора. Они вместе должны были варить это зелье, поэтому волей- неволей обсуждали какие-то моменты, которые помогли понять мне, какую судьбу мне готовят… И я… признаться, опешил. Даже не знаю почему, но я испугался. И… меня скрутил приступ. Я и слова не мог сказать. Просто забрался в кровать и лежал, не в силах что-либо сказать, на что-либо решиться. И… я догадался, что это, – он подчеркнул голосом последнее слово, – лекарство сестра не выльет. Магию я знаю только теоретически и то по обрывкам. Но из сочетания Темных сил и вампирской крови не могло получиться ничего хорошего. Мне трудно было представить, что именно станет с Ларикой, если она выпьет подобное зелье. Я решил или украсть его, или как-то подменить. Но ни мать, ни сестра фактически не оставляли его без присмотра. Я же боялся рассказать про свои открытия при Ларике. Если она столько лет пила мои силы, неизвестно, что сотворит, если ее тайна раскроется. Да и поверит ли мне мама? Вдруг подумает, что у меня начались видения или я просто схожу с ума? Но рискнуть стоило. Для этого нужно было, чтобы мама оказалась одна хотя бы полчаса. Тогда я решил поступить по примеру сестры – воспользоваться такой же склянкой с похожего цвета жидкостью. Я дождался, когда мама с Ларикой будут заняты, и проскользнул в комнату сестры. Там нашел склянку. Я был уверен, что мама, не желая открывать мне правду, захочет обставить все как всегда. Но, наверное, я как-то себя выдал. Или Ларика с помощью колдовства поняла, что я копался в ее вещах. Но выдала себя и она. По ее взгляду я понял, что следующую ночь мне не пережить. К матери обращаться уже смысла не имело: Ларика подлила ей снотворного. Пока мама еще держалась, но по вялости ее движений и паузам между словами было ясно, что зелье уже действует. Маму Ларика вряд ли будет трогать, а вот меня запросто. И я решил бежать. К вам, тетя Полонея. И к тебе, Ива. Потому что вы могли справиться с тем, во что превратится Ларика. – Юноша красноречиво глянул на вампира, давая понять, что сказанное относится по большей части к нему.

Прошло немало времени, прежде чем Ларимир продолжил.

– Как же это все непросто… – вздохнул он. – Мама всегда говорила, что, мол, если беда, – всем детям ведьм были знакомы подобные слова, обычно под «бедой» подразумевались добрые соседи, вдруг решившие разнообразить свою жизнь показательным сожжением недоброй соседки, – бежать в «наше» место. Там всегда припасены вещи и продукты на первое время, монеток немного. Я решил, что нужно подстраховаться и взять все это. А также оставить маме там записку. Мама обязательно все бы там обыскала, но сестра должна была спешить перехватить меня… Я не думал, что она нападет на маму… И считал, что успею. У меня же была фора. Пусть и небольшая. Почему она решила напасть на маму?.. Я этого совершенно не понимаю…

Ива опустила глаза. Пока Ларимир говорил, он казался спокойным и рассудительным, но стоило ему замолчать, это впечатление рассыпалось. Взгляд снова замечал излишнюю бледность, хрупкость телосложения. Один, в темноте, как с подобной слабостью он вообще смог добраться до деревни? Он сюда сам никогда не ходил. А по дороге шел вряд ли.

– Ей нужны были силы, – глухо проговорил Ло. – Когда она выпила зелье, если я правильно предположил его действие, превращение заняло какое-то время. Несколько часов… она, – вампиру с трудом удалось выговорить это слово, – вряд ли вообще что-то могла делать. Ее должно было корежить от боли, после которой она, скорее всего, какое-то время приходила в себя.

Полонея, уставившись в стол, процедила:

– Когда… Ларика… стала способна что-то делать, она, вероятно, ушла из дома, ведомая мыслью, что нужно поймать этого оболтуса. Не сомневаюсь,