Стало еще страшнее. Парень пока толком не видел колдовства ведьмы, но вполне обоснованно боялся, что фаерболы Шарлотты окажутся эффективнее. «Правда, у Миражаны есть пистолет». Даже осознавая, что волшебница может отбивать пули, Кирилл верил в силу огнестрельного оружия. «А вдруг они убили друг друга?» Картинка магической битвы сменилась траурной церемонией с двумя гробами, и голос госпожи Матильды прозвучал как наяву: «Бедный мальчик. Остался без наставников. Ну ничего, мы возьмем тебя к себе». Кирилл с отчаянной ясностью понял, что не хочет возиться с бумажками, а жаждет и дальше заниматься расследованием убийств.
Зазвонивший в этот момент телефон заставил юношу подпрыгнуть, а сердце буквально пустилось вскачь, предчувствуя самое плохое. «А у меня хорошая интуиция», – с паникой подумал он.
– Кирилл, доброе утро. – Твердый мужской голос был парню незнаком. – Меня зовут Глеб. Я помощник шефа и непосредственный начальник Миражаны и Андрея с Шарлоттой.
– З-здравствуйте, – промычал в отведенную ему паузу юноша. – Очень п-приятно.
– Мне тоже, – отчеканил мужчина, явно не вкладывая в вежливый ответ никаких эмоций. – Миражана не сможет за вами заехать. Поэтому отправляйтесь к ней сами. Адрес я напишу вам в эсэмэс. Отправляйтесь немедленно. Им будет очень нужно ваше мнение. А пока скажите: вам нравится работать с Миражаной, Андрэ и Шарлоттой?
Кирилл внезапно понял, что в данный момент сможет говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. Он очень порадовался, что скрывать ему нечего. Пока.
– Да, ужасно нравится! – заявил парень. – Только Шарлотта пугает. И еще хочется посмотреть, как Андрэ стреляет. И узнать, как Миражана колдует, что она может. И посмотреть на фаерболы Шарлотты.
Юноша говорил и понимал, что не может остановиться, хотя всеми силами пытался. Но слова просто вылетали из него, будто имели свою волю. За несколько минут он вывалил на Глеба все, о чем думал в последние дни, включая подозрения в розыгрыше. Против ожидания, помощник шефа слушал его весьма внимательно, иногда кое-что уточняя.
– Что ж, я удовлетворен. – Кирилл будто наяву увидел, как его собеседник кивнул. – Последнее. Отвечайте не задумываясь. Парень или девушка.
– Парень. – Юноша и хотел бы подумать, но слова по-прежнему действовали без его воли.
– Ага.
– Восемнадцать, двадцать один или двадцать четыре?
– Двадцать четыре.
– Стрела, пуля или веревка?
– Пуля.
– Совсем хорошо. Тогда еще одно: наш или не наш?
– Наш.
– Спасибо, Кирилл. Ждите эсэмэс и немедленно отправляйтесь к Миражане и Андрэ. Когда окажетесь у подъезда, позвоните Миражане, пусть она вас встретит.
Кирилл хотел спросить, все ли с ними в порядке, но не успел. Глеб в своих лучших традициях уже отключился.
«Что это было? И почему по этому адресу надо ехать? Это не квартира Александра Масика. А чья тогда? Что-то новое произошло?» – думал юноша всю дорогу до метро и львиную долю пути. Оставалось только утешать себя мыслью, что, похоже, с соратниками все в порядке. Сделав себе заметку расспросить Миражану о Глебе, Кирилл бездумно уставился в окно вагона. Он стоял у дверей напротив входа. Они не открывались, так что он даже мог прислониться к ним. Но парню нравилось смотреть на едва видимые проносящиеся мимо темные стены с проводами и какими-то другими неопознаваемыми предметами. Несущийся вперед поезд метро создавал какую-то совершенно особую атмосферу, особенно остро ощущаемую сейчас, когда людей в вагоне было мало и они не отвлекали. Стук колес заполнял все пространство, и можно было вглядываться в отражение, удивляясь его неподвижности, покою при огромной, просто-таки вопиющей скорости.
Мысли Кирилла запрыгали в разные стороны, будто расплываясь перед сознанием. Юноша словно погружался в какой-то невольный транс, радуясь, что стоит, а, значит, не заснет. Но глаза хотелось прикрыть. Так он и сделал, хоть и не до конца. Сквозь ресницы парень все еще видел отражение вагона и изломанную темноту за окном поезда. Стук колес успокаивал юношу. Так случалось с ним почти всегда. Правда сегодня… Кирилл внезапно прислушался. Кто-то смеялся. Заливисто и чуть сумасшедше хохотал. Но где-то не близко. Юноша отчетливо понимал, что в вагоне никто не смеется. Но где же тогда? Неужели кто-то такой громкий едет в соседнем вагоне? Быть такого не может. Шум для этого слишком сильный, заполняет все пространство. Но откуда же тогда звук?
Мерзкие мурашки поползли по спине парня. И одновременно стало очень холодно. Юноша украдкой оглянулся. Люди никак не проявляли беспокойства. Никто не ежился. Даже нервная мамаша с пятилетним сыном совсем рядом с Кириллом. «Неужели я один это чувствую?» Парень вновь повернулся к стеклу и едва не отпрянул. Прямо на него смотрело расплывчатое белое лицо какой-то сумасшедшей старухи с растрепанными седыми волосами. Она смеялась и вглядывалась в Кирилла.
