– Как нехорошо!
– Как ты права! – с патетическим надрывом провозгласил он, и оба совсем не по-светски заржали. – Как тебе десерт?
– А как ты думаешь?
– Когда я в первый раз его попробовал, я подумал – лучше только секс.
– А как же море? – не преминула поддеть «синьорина».
– Это запрещенный удар, – отпарировал он.
– Восхитительный десерт, синьор. Благодарю за этот вечер. Это действительно познавательно.
– И восхитительно, – на этот раз съехидничал Т’ьелх. – А знаете, что еще входит в программу вечера?
– Нет, – расплылась она в улыбке, предчувствуя продолжение игры.
– Танцы. – И как в начале «вечера», он протянул ей тонкую кисть с двумя золотыми кольцами на среднем пальце и еще одним на указательном.
Поддаваясь на задор в его глазах, Ива вложила свою ручку в его ладонь и, поднявшись, спросила:
– Танцы? Под это?
Музыка совсем не располагала к подобному времяпрепровождению.
– Не беспокойся. Насколько я знаю Марино, сейчас будет что-нибудь более романтичное.
И действительно, стоило им вступить в круг для танцев, мелодия сменилась, и тут же на площадку высыпали пары. Наткнувшись взглядом на огромного тролля в элегантном серебристом камзоле под ручку с ведьмой в остроконечном колпаке, Ива сочла за лучшее не смотреть по сторонам – себе дороже. Т’ьелх наклонился к ней и шепнул:
– Впечатляет, да?
– Чувствую себя провинциалкой, – поворачиваясь к спутнику, как того требовал танец, тихонечко произнесла она.
Эльф поднял другую ладонь, и девушка вновь оказалась в положении, когда ничего поделать нельзя, и остается лишь подчиниться. Ее пальцы скользнули в его ладонь, и она тут же сомкнулась, подарив ей ощущение чужой воли, которой не хочется и нельзя сопротивляться. Вторая ее лапка уютно устроилась на его груди. Как там говорил Торн? Закрой глаза, и музыка все сделает за тебя. Дурацкий совет. Вернее, он хорош, когда не надо вдыхать аромат зеленого чая, соленого моря и вина, когда не чувствуешь теплой ладони у себя на спине и когда музыка не так романтична. «Банальное совращение, – попыталась проанализировать знахарка. – Причем он даже не особо старается. Просто остается собой, а я теряю голову от эльфов». Ива подняла глаза и тут же наткнулась на понимающий серьезный взгляд. Ведунья мысленно тряхнула головой и сладенько улыбнулась в эти темные озера.
Музыка сделала новый виток, закружив их по залу. Не было в ней ничего пассивного, умирающего и меланхоличного. Она томила страстью, дрожала желанием и искрилась радостью.
Эльф наклонил голову, и Ива услышала первые строчки песни:
Через мгновение эти слова повторил звенящий голосок феи. И снова волшебство разлилось в воздухе, только оно не имело никакого отношения к предыдущему, а возникло для одной известной нам пары, когда их губы коснулись друг друга. Нежно, едва-едва, смешивая дыхание, томя предвкушением.
По-хорошему в этом месте надо было бы оставить наших героев наедине, в пряной темноте комнаты, на льняных простынях, наслаждающихся друг другом. Не стоило бы тревожить их в такие минуты, когда даже звезды и луна, заглядывающие в сладкую тишину, являются нежеланными свидетелями, – такое мгновение принадлежит только двоим и даже рассказывать о нем – преступление. Ночи, при воспоминании о которых что-то внутри томно сжимается, а губы мгновенно разъезжаются в улыбке, – такие ночи – это сокровище, которым не разбрасываются, а хранят как бесценный дар богов.
Но мы вынуждены нарушить уединение молодых. И только потому, что в момент, когда Ива почувствовала обнаженной спиной прохладу простыней, случилось то, что навсегда изменит их дальнейшую жизнь. Итак…
За стенами играла музыка. Фея и минотавр продолжали творить волшебство, пары кружиться в танцах, компании распивать прекрасное – и не очень – вино. Где-то вдалеке заливались лаем собаки, звезды подмигивали в небе, и луна щедро дарила свой прекрасный свет миру, уставшему от жаркого солнечного дня.
