Всюду дождь. Дождь в Порто-Санто-Стефано, дождь в Венеции, дождь в Калифорнии. Джордахам не везет с погодой… Но по крайней мере двоим из их семьи везет со всем остальным, пусть даже это везение продлится недолго.
— Самое паршивое время суток — пять часов дня, — вслух сказала Гретхен. Чтобы избавиться от жалости к себе, она задернула шторы и налила в стакан еще виски.
На следующее утро она не пошла на две воскресные лекции. Вместо этого позвонила в студию Сэму Кори и спросила, можно ли приехать к нему поговорить.
2
Хотя Джин была беременна, она каждое утро обязательно спускалась вниз, чтобы позавтракать вместе с ним.
«Я хочу к концу дня уставать не меньше, чем ты, — говорила она. — Не желаю быть похожей на тех американских жен, которые весь день валяются в постели, а когда мужья возвращаются с работы, каждый вечер обязательно вытаскивают бедняг из дому, потому что самим некуда девать энергию. В большинстве случаев семьи распадаются не из-за измен, а именно из-за отсутствия „энергетической“ гармонии».
В окно струилось бледное апрельское солнце. Они сидели за столом, ожидая, когда Марта принесет кофе. После смерти его матери Марта просто преобразилась. Ела она ничуть не больше, чем раньше, но заметно пополнела, стала степенной и домовитой. Резкие складки на лице разгладились, на губах, прежде нервно поджимавшихся, играло какое-то подобие улыбки. От смерти тоже бывает польза, подумал Рудольф, наблюдая, как Марта осторожно поставила кофейник перед Джин. В былые времена она бы этот кофейник бухнула на стол, как обычно проклиная свою несчастную судьбу.
Беременность округлила лицо Джин, и она уже не походила на упрямую школьницу, твердо решившую любой ценой стать первой в своем классе. Умиротворенное и женственное, ее лицо мягко светилось под лучами солнца.
— Ты сегодня похожа на святую, — сказал Рудольф.
— Конечно, станешь святой, если два месяца ни с кем не грешишь, — ответила она.
— Надеюсь, ребенок будет стоить этого.
— Да уж хотелось бы.
— Как он себя сегодня ведет?
— Хорошо. Правда, что-то растопался и, по-моему, топает в тяжеленных сапогах, а в остальном — хорошо.
— А что, если будет девочка?
— Тогда придется мне внушить ей, что нельзя заводить роман сразу с двумя, — сказала Джин. Оба рассмеялись.
— Что ты собираешься сегодня делать? — спросил Рудольф.
— Придет наниматься няня, и мне надо с ней поговорить. Потом привезут мебель для детской, и мы с Мартой будем ее расставлять. Потом я должна принять витамины, потом взвеситься… одним словом, дел много. А у тебя какие планы?
— Мне надо съездить в университет. Там сегодня совет попечителей. Еще нужно заглянуть в контору…
— Надеюсь, ты не позволишь этому старому чудовищу Колдервуду снова ворчать на тебя?
С тех пор как Колдервуд узнал о намерении Рудольфа в июне уйти из бизнеса, он при каждой встрече брюзжал: «Кто уходит на покой в тридцать
