— Пожалуй, нет. Ладно. Сообщи, где ты остановишься в Париже, и я тебе позвоню и скажу, где меня найти.
— Хорошо бы выпить, а? — сказал Билли.
— Да, пожалуй, — согласился Уэсли.
На следующий день они вместе доехали до Нима, где Билли должен был повернуть на север, к Парижу. Поставив машину на обочину в тени тополя. Билли молча сидел за рулем; Уэсли вытащил рюкзак и закинул его на спину. Они договорились, что Билли телеграфирует ему до востребования в Сен- Тропез и сообщит, в какой гостинице в Париже он остановился.
— Ну, пока, — сказал Уэсли, — смотри в оба.
— И ты тоже, — ответил Билли. — Ты без меня ничего не выкинешь?
— Нет. Обещаю. — Они пожали друг другу руки. — Я буду скучать без тенниса.
— Помни, что во французских тюрьмах в теннис не играют.
— Буду помнить, — сказал Уэсли и сделал шаг назад.
Билли включил мотор, помахал рукой, и автомобиль выкатился на дорогу. В зеркале заднего обзора видна была высокая худощавая фигура, зашагавшая в направлении Канна.
В Париже Билли снял номер в гостинице на Левом берегу и сразу же заказал разговор с Америкой. Услышав голос Рудольфа, Билли сказал:
— Дядя Рудольф, это Билли Эббот. Я в Париже в гостинице «Аламбер». Мне срочно нужна ваша помощь. С Уэсли может произойти нечто ужасное… и со мной тоже, если… — Он замолчал.
— Если что, Билли?
— Если мы кое во что не вмешаемся. Это не телефонный разговор.
— Завтра я буду в Париже.
— Слава богу! — сказал Билли. — Это самое приятное, что я мог услышать.
Он устало лег на кровать и через минуту уже крепко спал.
9
— А теперь, Билли, — сказал Рудольф, когда они свернули на автостраду, ведущую из аэропорта в Париж, — объясни мне, в чем дело.
— Дело в Уэсли, — сказал Билли, осторожно ведя машину. Шел дождь, и огни вечернего потока машин отражались на мокрой поверхности дороги. — Он сейчас на юге Франции, разыскивает убийцу.
Рудольф сдвинул шляпу на затылок и провел рукой по лбу, словно прогоняя боль.
— Откуда ты знаешь? — глухим голосом спросил он.
— Он сам рассказал. Мы подружились в Испании. Мы жили в одном номере. Когда он спал, можно было подумать, что он лежит в одиночном окопе, а вокруг все ближе и ближе рвутся снаряды. Я понял: парня что-то гложет. В конце концов я спросил его, и он мне все рассказал.
— Ты считаешь, он говорил серьезно?
— Конечно, серьезно. Он не из тех, кто шутит. Он даже в теннис играет так, что смотреть жутко. Я таких никогда еще не встречал, даже среди бывалых мужчин.
— А он в своем уме?
— Во всем, кроме этого.
— Почему ты не остался с ним? — осуждающе спросил Рудольф.
— Ну… — смущенно протянул Билли. — Это вторая половина истории. Я обещал ему помочь.
— Как?
Билли неловко заерзал на сиденье и перехватил руль.
— Обещал принять в этом участие и придумать что-нибудь такое, чтобы нас не поймали. Учитывая мою военную подготовку и тому подобное.
— Ну а ты-то в своем уме? — резко спросил Рудольф.
— Я всегда считал, что да.
— И ты действительно собирался выполнить свое обещание?
— Даже не знаю. Одного его я, конечно, не брошу. Вы разговариваете со мной, словно полицейский, который допрашивает заключенного.
