Когда он вышел из поезда, моросил мелкий осенний дождь, что отнюдь не делало Порт-Филип более привлекательным.
Том мог взять такси, но после стольких лет отсутствия предпочел пройтись пешком. Улицы родного города исподволь подготовят его… к чему? Это было ему не совсем ясно.
По дороге он не встретил ни одного знакомого, никто с ним не поздоровался. Люди с чужими, замкнутыми лицами торопливо шагали под дождем. Вот оно — триумфальное возвращение, восторженная встреча…
За эти годы Вандерхоф-стрит очень изменилась. На улице появилось новое огромное здание, похожее на тюрьму. В нем размещалась какая-то фабрика. Многие мелкие магазины были заколочены, а на тех, что работали, висели вывески с незнакомыми фамилиями. Чтобы дождь не лил в глаза, Томас шел, опустив голову, и, когда наконец поднял ее, остолбенел: на месте, где стояла булочная, где был дом, в котором он родился, построили большой продовольственный магазин.
Томас неуверенно двинулся дальше. Гараж, находившийся когда-то возле булочной, был перестроен, и на вывеске красовалось имя нового владельца… Но, подходя к углу, он увидел, что зеленная лавка Джардино осталась на прежнем месте. Он вошел и стоял, дожидаясь, пока миссис Джардино кончит торговаться с какой-то старухой, желавшей купить горох подешевле. Наконец старуха ушла, и миссис Джардино повернулась к нему. У этой маленькой бесформенной женщины был хищный крючковатый нос, а на нижней губе торчала бородавка, из которой росли два длинных толстых волоса.
— Что вам угодно?
— Миссис Джардино, — Томас опустил воротник пиджака, чтобы выглядеть более респектабельным, — вы, вероятно, меня не помните… Но я был… ну, можно сказать, вашим соседом. У нас тут была булочная… Моя фамилия Джордах.
— Вы который из них? — спросила миссис Джардино, вглядываясь в него близорукими глазами.
— Младший.
— А, помню. Маленький гангстер.
Томас попытался улыбкой задобрить миссис Джардино, но она оставалась сурова.
— Ну и чего тебе надо?
— Я давно здесь не был. Приехал вот навестить родных, а булочной уже нет.
— Ее несколько лет как нет, — раздраженно пожала плечами миссис Джардино, раскладывая яблоки так, чтобы не было видно темных пятнышек. — Тебе что, родственники об этом не сообщали?
— Я о них уже довольно давно ничего не слышал. Вы не знаете, где они сейчас?
— Откуда мне знать? Они никогда не разговаривали с грязными итальяшками. — Она демонстративно отвернулась от него и стала перебирать пучки сельдерея.
— Ну что ж, большое спасибо. Извините. — Томас направился к двери.
— Подожди-ка, — окликнула его миссис Джардино. — Когда ты уезжал, твой отец был еще жив?
— Да.
— Так вот, он умер. — В голосе ее звучало явное удовлетворение. — Утонул. В реке. После этого твоя мать уехала, а дом, где вы жили, снесли, и сейчас… Сейчас на его месте построили этот огромный магазин, который скоро нас разорит, — с горечью закончила она.
По дороге на вокзал Томас зашел в банк, арендовал сейф и положил туда четыре тысячи девятьсот долларов, оставив сотню себе. Он подумал, что можно заглянуть на почту, и там, вероятно, ему дадут новый адрес матери и брата, но потом решил не делать этого. Он приезжал сюда не к ним, а к отцу. Чтобы расплатиться.
2
Одетый со взятые напрокат черную мантию и шапочку, Рудольф сидел среди других выпускников колледжа.
— Сейчас, в тысяча девятьсот пятидесятом году, в самой середине столетия, мы, американцы, должны задать себе несколько вопросов. Что у нас есть? Чего мы хотим? В чем наша сила и в чем наша слабость? Что ждет нас впереди? — Оратор, крупный правительственный чиновник, приехал из Вашингтона (в знак уважения) к президенту колледжа, с которым они когда-то вместе учились в Корнелле.
«Сейчас, в самой середине столетия, — думал Рудольф, беспокойно ерзая на стуле, — что у меня есть? Чего я хочу? В чем моя сила и в чем моя слабость? Что ждет меня впереди? У меня есть диплом бакалавра, четыре тысячи долга и умирающая мать на руках. Я хочу быть богатым, свободным и любимым. Моя сила? Я могу пробежать двести двадцать ярдов за двадцать три и восемь десятых секунды. Моя слабость? Я честный человек. — Глядя на Большого Человека из Вашингтона, он про себя улыбнулся. — Что меня ждет впереди? А ну скажи мне, приятель».
