Шоу Ирвин
На французский манер
Ирвин Шоу
На французский манер
Беддоуз вернулся из Египта утром. Он приехал в свой отель, пожал руку портье, сообщил ему, что поездка была приятная, но египтяне просто невыносимы. От портье он услышал, что город, как всегда, набит приезжими, а цена на номера, как всегда, снова поднялась.
- Теперь туристский сезон продолжается двенадцать месяцев в году, сказал портье, вручая Беддоузу ключ. - Никто больше не сидит дома. С ума можно сойти.
Беддоуз поднялся наверх и велел бою засунуть пишущую машинку в стенной шкаф, чтобы не видеть ее совсем. Он открыл окно и с удовольствием посмотрел на медленно текущую под окнами Сену. Потом принял ванну, переоделся, придвинул телефон и попросил телефонистку на коммутаторе набрать номер Кристины. У этой телефонистки была зловредная привычка повторять номера по-английски, и Беддоуз с улыбкой подумал, что здесь все осталось, как было. Когда эта женщина дозвонилась до нужного номера, там, на том конце провода, началась знакомая суматоха. Телефон в отеле у Кристины стоял в холле, довольно далеко от ее номера, и Беддоузу пришлось медленно повторять ее фамилию по буквам: Тате (Т - Теодор, А - Андре, Т Теодор, Е - Елена), пока до мужчины, который ответил на звонок, дошло, кто такая мадемуазель Тате, и он пошел сообщить Кристине, что некий американский джентльмен требует ее к телефону.
Беддоуз услышал, как Кристина идет через холл к телефону, и решил, что, судя по звуку, на ней туфли на высоких каблуках.
- Алло, - сказала Кристина. В это время в трубке раздался треск, но Беддоуз все равно узнал этот знакомый голос с взволнованным придыханием. Кристина вообще говорила по телефону так, словно каждого звонка она ждала, как приглашения на бал.
- Салют, Крис, - сказал Беддоуз.
- Кто это?
- Голос Египта, - сказал Беддоуз.
- Уолтер! - Кристина страшно обрадовалась. - Когда ты прилетел?
- Сию минуту, - Беддоуз соврал на час, чтобы доставить ей удовольствие. - Скажи, ты на высоких каблуках?
- Что?
- Я спрашиваю, у тебя туфли на высоких каблуках?
- Погоди минуточку, дай погляжу, - сказала Кристина. И после паузы добавила: - Ты что, стал ясновидцем в Каире?
Беддоуз хмыкнул.
- Обыкновенное ближневосточное жульничество. Запасся им в невиданном количестве. Где мы завтракаем?
- Уолтер, - сказала Кристина, - я в отчаянии.
- У тебя свидание?
- Ну да. Когда ты научишься пользоваться телеграфом.
- Ладно, ничего страшного, - сказал Беддоуз небрежно. Он взял за правило никогда не выказывать разочарования. Он подозревал, что, если попросить Кристину, она отменит свидание, но у него было другое правило никогда ни о чем не просить. - Стало быть, увидимся позднее.
- Может, попозже, днем, зайдем куда-нибудь выпьем?
- С этого и начнем, - сказал Беддоуз. - В пять?
- Лучше в полшестого, - сказала Кристина.
- Где ты в это время будешь? - спросил Беддоуз, слегка задетый новой отсрочкой.
- Около площади Этуаль, - сказала Кристина.
- У Александра?
- Договорились, - сказала Кристина. - Может, ты для разнообразия сегодня придешь вовремя?
- Будь повежливей, человек первый день как вернулся в Париж, - сказал Беддоуз.
- A tout a l'heure [пока (фр.)], - сказала Кристина.
- Что вы сказали, мадам?
- В этом году даже дети все, как один, научились говорить по-французски. - Кристина засмеялась. - Как хорошо, что ты снова в городе!
Раздался звонкий щелчок - она повесила трубку. Беддоуз не спеша опустил трубку на рычаг и подошел к окну. Он смотрел на реку и думал о том, что сегодня впервые за долгое-долгое время Кристина не приехала к нему сразу же, как только он вернулся в Париж. Река казалась холодной, деревья облетели, и небо было таким серым, словно оно и не знало другого цвета. И, несмотря на это, в облике города было что-то нежданное. Даже в такую паршивую зимнюю погоду, когда нет ни солнца, ни снега, Париж таил в себе что-то нежданное.
