ворочала пласты информации, раскладывая все правильно. По своим местам.
— Кирилл.
Адвокат был совсем рядом, но из-за рези в глазах Кириллу никак не удавалось сфокусировать на нем взгляд. У Каина терпение закончилось раньше.
— Да что с тобой такое, человек?
Холодная рука легла Кириллу на лоб, звякнули бубенцы — рука пропала.
— Ага…
— Вмешиваться нельзя?
— Верно. От вмешательства тебе станет только хуже.
— Не умеешь ты утешать.
— Не учился, — сообщил Каин, и в его голосе совершенно явственно прозвучала нотка насмешки.
Кирилл хмыкнул, глаза закрыл.
Под веками плавали разноцветные яркие пятна. Было что-то психоделическое в том, чтобы наблюдать за тем, как они перестраиваются из группы в группу, сливаются воедино, а потом снова расходятся дугами и спиралями.
— Человек?
— Кирилл, — повторил мужчина, вновь открывая глаза. — Кирилл из рода призрачных медиумов. Признаться, в голове пока ещё каша. Что это значит?
— Если проще — сильнейший медиум, который уже не имеет своей жизни. Она у него заменена на кусочки нежизни привидений, которые были с ним близки. Если у обычного человека есть смерть, то вот у призрачного медиума с этим есть определённая проблема.
— Почему?
— В обычной ситуации всё обстоит следующим образом. У человека есть жизнь. Некоторые цифры, которые пророчат для него срок вероятной смерти. Не окончательный, он меняется. Жизнь на вашей планете удивительно пластична, а ещё у вас есть такое понятие как «свобода выбора». Этого нет больше нигде. Ни на одной планете, где я был, никто не согласился взять на себя такую ответственность и ввести в свой мир такую опасную хаотическую переменную.
— Хаотическую?
— Любая вселенная, любого демиурга, которая находится на соседних страницах-слоях с Землёй, имеет некую основу внутри себя. Кто-то не стал изобретать велосипед и взял четыре стихии-первоосновы. Кто-то дополнил их жизнью и смертью. Кто-то дополнил уже всё это порядком и хаосом, и свёл практически к нулю последнюю величину. Свобода выбора означает, что человек или не человек, в данном случае неважно, имеет выбор, который он может сделать. И от этого его действия меняется окружающий мир. Везде. Везде, где мы уже успели побывать, выбор за жителя мира предопределён однозначно. Не во всём, не везде. Но в большей части, в ключевых моментах — он сделан. Чтобы тебе было проще, приведу несколько примеров. Там, у рыцаря стоит сорок два года. За несколько дней до своей смерти он получает заказ убить дракона. И отправляется это делать — в сорок два года, в свой день рождения, он умирает. Он не мог не отправиться. За него это было предопределённо. У вас человек становится бизнесменом. Ему предлагают сделку. Цифра у него над головой колеблется. Он соглашается, цифра становится чёткой — его убивают. Он отказывается от сделки, цифра увеличивается, например, ещё на пять лет. До следующего подобного случая.
Кирилл покачал головой.
Звучало очень странно, как-то… непонятно для его уровня, землянина. Для него свобода выбора была тем, что определяло любую жизнь на земле. И жить где-то, где это не так — а такое возможно?
— Могу понять, о чём ты думаешь. Мы живём. Хорошо живём. Ведь решения теми, кто плетёт судьбу, принимаются не просто так, с головы, от плохого настроения, от мимолётной прихоти. Они видят всю жизнь подопечного, каждое мгновение и всё складывают так, чтобы было счастье, как можно больше.
— Так всегда?
Каин замялся.
— Н… нет. У вас на Земле есть святые, люди, которые жертвуют собой во имя веры, во имя величия какой-то религии, во имя своих идеалов. А там, в моём мире, есть те, кто тоже… мог бы стать святым. Они становятся заплатками. Закрывают своими смертями болевые точки мира.
— Это… жутко.
— Это правила, по которым играет наша вселенная. Есть те, кто живут. Те, кто остаются всегда собой, сами принимают решения, а на деле — ранят себя только сильнее и сильнее. Такое тоже бывает, и это даже страшнее, чем тебе кажется.
— Почему?
— Потому что так только больнее. Те, кто живут по указке, по продуманной линии от начала и до конца, не ошибаются так сильно и так страшно. Не
