- За это, - я провела ладонью над его рукой, не касаясь кожи.
Мир только покачал головой, но сказал явно не то, что собирался с самого начала.
- Иди-ка ты спать. Завтра у нас тяжелый день.
Я кивнула, послушно отправляясь к дверям.
- Знаешь, - сказал он мне вслед. - Может быть, мы сможем это не только пережить, но и стать ближе друг другу.
- Ближе? - я положила руку на косяк, не оборачиваясь, чувствуя, как его взгляд скользит по моей спине. - А разве мы не близки?
- Мы все время куда-то бежим, что-то делаем…
- Это вообще-то я говорила, - обиженно напомнила я.
- Безусловно, - согласился Мир. - У нас время на себя было только во время краткого медового месяца. Этого слишком мало.
- Да, - задумчиво кивнула я. - Ты прав. Но давай об этом поговорим завтра?
- Как скажешь, - донесся до меня тихий шепот.
И я вышла в другую комнату. Спать. Надо лечь спать, и может быть хотя бы во сне мне придет отдохновение.
Холодно. Я стояла посреди красной пустыни, простирающейся во все стороны, и изумленно осматривалась по сторонам. Я никогда раньше здесь не была. Небо было затянуто черными тучами, в которых серебряными росчерками сверкали пока еще неуверенные молнии. Неужели на нашей Земле есть такое место? Страшное, но прекрасное в своей угрозе.
Вряд ли. На уши давила тишина. Но не та, в которой уютно сидеть, а та от которой по коже бегут мурашки. От предвкушения бури.
И она не заставила себя долго ждать. На песок упала первая большая капля, за ней вторая. Потом пошел сплошной дождь странного серебряного цвета.
Невозможно. Нереально. И вместе с обидой пришло понимание того, что это - магический дождь. Оказалось, я так подумала не одна. Я раньше не заметила их, но они вдвоем стояли на утесе, недалеко от меня. Парень и девушка.
- И зачем тебе нужен дождь в пустыне? - слабо спросила она, ежась от порывов ветра.
Парень не ответил, запрокинув лицо, подставив его каплям дождя, наслаждаясь каждым порывом ветра. Слушая отдаленные отзвуки грома, как самую желанную музыку на свете.
- Да что с тобой, братик?
- Не мешай, - попросил он севшим голосом. - Смотри, как хорошо!
- Ничего хорошего не вижу, - буркнула обиженно девушка. - Холодно и мокро.
- Тогда оставь меня одного.
- И оставлю.
- Оставь.
- Вот уйду, что ты будешь делать? - возмущенно закричала она.
- Слушать грозу.
- Хам.
Щелчок пальцев, и на утесе остался только один парень. Он слушал грозу часа два. И все это время я стояла рядом с ним. Пыталась понять, что он находит в ней хорошего. Нет, я, конечно, тоже люблю непогоду. Но скорее смотреть на нее, из окна или с террасы. И будь моя воля, я давно бы уже ушла отсюда, но меня не отпускал этот сон-явь. Кажется, мои желания здесь никакой роли не играли.
Парень немного постоял под водой, потом распахнул огромные полупрозрачные крылья, как у очень большой стрекозы, которые все это время были скрыты под тканью темного плаща. И я замерла, в восхищении - они были прекрасны. И этот незнакомец весь окутался мистическим сиянием. Сильный шаг вперед, парень спрыгнул со скалы и взлетел.
А я смотрела ему вслед и пыталась понять, почему мне показался он знакомым. Уже под самый конец, в горделивом повороте головы, в силе шага, было что-то похожее, что-то уже виденное ранее. Но мысль ушла, так и не оформившись до конца.
Я уже было обрадовалась, что смогу нормально поспать, как я вновь куда-то переместилась.
Когда я разглядела место, где оказалась, то мне стало тошно. Мрачный подвал, углы которого тонут в темноте. На стенах кандалы. Здесь пусто, если не считать жильцами огромных крыс.
- Сумасшедший дом, - пожаловалась я стенам. - Я хочу спать, а вместо этого мотаюсь неизвестно где, без права на возвращение.
- Кто здесь? - чей-то жалобный стон отразился от одного угла, и я, подпрыгнув от изумления, повернулась туда. То, что я приняла за груду тряпья на соломе, зашевелилось. Избавляясь от тряпок, села прехорошенькая девчушка. Невысокая, хрупкая фигурка, правильные черты лица, короткие бирюзовые волосы, глаза такого же цвета - в общем, такую один раз увидишь, уже не забудешь.
Но больше всего меня удивила ее кожа. Белоснежная, тонкая настолько, что были видны тоненькие дорожки вен, она словно бы мерцала в
