переглянувшись.
- Наконец, - осторожно сказал эльф, - мы сможем придумать что-то ещё. Ну не помогают стандартные методы, изобретём что-то нестандартное.
- Да и никто не мешает нам породниться, - пробормотала демонесса, что-то чертя палочкой на земле. Откуда она выцепила эту палочку было абсолютно непонятно, точно также, как нормальным магам лучше было не соваться к тем формулам и выкладкам, которые она наспех начала рисовать, что-то обдумывая.
- В основе любого создания кровных уз, как у брата и сестры, - размеренно сказал Нейл, - лежит всё та же кровь. Не буду спрашивать, как вы и когда умудрились ей обменяться, да до такой степени, чтобы последующие обмены вообще никак не работали.
Лея дрогнула, словно её ударили и… отвернулась. Вир, протянув руку, чуть тронул её за плечо.
- Давняя история, - ответил он тихо. – Весьма давняя и из того времени, которое никому тревожить не надо. Даже тебе, Нейл. Или… лучше сказать, особенно тебе. Просто есть возможности Палача, которые хорошо работают только в том случае, когда в теле жертвы кровь самого Палача. Это малые частные эффекты, о которых нам не рассказывали на парах. Именно поэтому…
- Я не жалею, - тихо перебила Лея друга.
Вир дрогнул, повернулся к ней, и демонесса тихо повторила:
- Не жалею. Ни о чём. Если бы не ты, я бы могла и не дожить до седмицы тишины и встречи со смертью.
На этот раз содрогнулся Нейл, осознав из какого периода был обмен кровью.
- В любом случае, - повторил он. – У нас нет другого действующего варианта, только ваша свадьба. Даже не совсем свадьба, венчание в любом божественном храме подойдёт лучше. И сделать это надо именно сейчас, пока не восстановились мои связи с Леей.
- Нет! – категорично и снова хором отозвались эльф и демонесса.
- Послушайте, - вздохнул дракон. – Я, правда, очень ценю всё, что вы делаете. Но сейчас не время лелеять мои комплексы.
- Судьба спаси, - ахнула Лея, попятившись. – Ты кто?! И куда ты дел моего мужа?!
- Лея, прекрати, - поморщился Нейл. – Ну, что я могу сделать?! Мы должны что-то делать прямо сейчас, немедленно. Иначе, когда появится квадра иных, они нас просто раскатают тонким слоем по речной грязи. И нам ничего абсолютно не поможет. Это не наш замок, где мы могли бы обороняться с помощью всех артефактов столько, сколько нужно было бы. Это не академия теней, где бы мы могли найти помощь. Думаю, даже такие защищенные места в этом мире попросту отсутствуют! У нас нет другого выбора.
- Есть! – уперлась демонесса. – Есть. Нужно просто…
- Ранить тебя ещё больше, в надежде «количество перебьёт качество», я не буду, - сообщил Вир за спиной Леи. – Более того, я к тебе больше не притронусь. Не хочу снова ощутить то же, что было… Когда эти придурки иные убивали твоё отражение. Это же ответ?
- В смысле? - не поняла Лея.
- Это ответ на вопрос о том, в чьих руках твоя смерть? – уточнил еще и дракон.
Демонесса похлопала ресницами, потом задумалась:
- А я разве не говорила?
- О чём?
- О том, в чьих руках моя смерть. Нет? Неужели не сказала? – в алых глазах появились нехорошие огоньки.
Вир охнул и потянулся зажать уши, пробормотав, что многие знания – многие печали, но не успел:
- Ваш ребёнок, - торжественно провозгласила Лея.
Карен, всё это время только переводившая взгляд с одного друга на другого, не выдержала, откинулась назад, прижимаясь к Стару и захохотала.
Демонесса, скосив на неё глаза, улыбнулась.
Такой способ замять разговор или перевести его на другую тему, был ничем не хуже. А выбитые из колеи Вир и Нейл – это тоже способ устроить себе побег от плана, предложенного драконом.
- Не спрашивай! – взвился с места эльф, и не успел.
- Чей? – переспросил Нейл у Леи.
И демонесса, улыбаясь подобно хищнику, алчущему крови, пояснила:
- Ну, ваш же. В смысле твой и Вира.
Друзья видели друг друга в разные моменты: в счастливые, в грустные, на грани смерти. Они видели друг друга избитыми, ликующими, плачущими. Но ещё никогда на лице Нейла и Вира не было вот такого выражения полнейшего отупения. Ни один не мог сказать ни слова. Вопросы спасения мира? Вопросы восстановления связи между членами звезды? Полный ноль. Ни в глазах, ни что точнее – в головах, не осталось ни единого проблеска разумной мысли.
