тащит. Но она так смущалась, когда знакомила меня с ним…
— Деми? Смущалась?! Нас точно ждет конец света. Но между прочим, — проведя ладонью по плечам мужа, Ри улыбнулась. — Впрочем, он может подождать немного, как уже ждал нас не раз. Пошли спать? А завтра вытащим этого самого Самаэля знакомиться с демонами. Мне же интересно, что он из себя представляет!
— Ну и зачем тогда знакомить его с ними? Сама познакомься. — Улыбнувшийся вампир коснулся щеки девушки кончиками пальцев.
— Сама-а-а. Я подумаю об этом завтра!
— Пошли спать?
— Пойдем, если только ты меня туда отнесешь. Отнесешь?
— Отнесу. — Грандсир поднял девушку на руки и понес к разобранной кровати.
Счастливо качая в воздухе ногами, обвив мужа за шею, Ри довольно посмеивалась.
— А сейчас спать. И завтра будет снова веселая ночь.
— Ты все еще ребенок… — Улыбнулся Мстислав, целуя и укладывая жену спать.
— Мне можно… Или ты имеешь что-то против?
— Нет, оставайся такой всегда… спи сладко, Ри. — Вампир провел рукой по волосам жены, устраиваясь рядом с ней.
— Ты меня не оставишь?
— Не оставлю. Я планирую завтра посмотреть на ваше знакомство с пассиями детей.
— Хочу быстрее завтра, — закрыв глаза, Ри устроилась удобнее рядом с мужем. — Ясных снов…
— Нежной ночи, Риана…
Глава 24. Когда сбываются видения…
Алхимик любил все делать спокойно и не спеша. С чувством, с толком, можно сказать с расстановкой. Алхимик любил, когда все приборы в его лаборатории выстроены по ранжиру. Он любил, когда никто не тревожил его в те редкие моменты, когда к нему заглядывала в гости муза, и он взмахами скальпеля или сразу руками творил чудеса.
В хорошем настроении Алхимик был терпим к окружающим, когда же у него что-то не получалось, то в пух и прах летело все вокруг.
А уж если не получалась даже та малость, которая была привычной, Алхимик из просто неприятной редиски становился настоящим монстром.
Под такое настроение он творил вещи, перед которым блекли зверства маньяков, садистов и изуверов.
Такое настроение заглядывало в гости к психу редко, но к сожалению, очень и очень метко.
Сидя на краю огромного гроба, Алхимик тоскливо оглядывался по сторонам. Ровные ряды гробов, устилающие подземелье, испугали бы любого трезвомыслящего человека.
— Мерзкий день, — сказал он негромко, — какой же сегодня мерзкий день. Ишша.
— Да, мой господин?
— Ты пришла первая в этот мир. Первая душа, самая слабая из всех, но все же, в тебе есть сила, которая пугает порой даже меня. И из всех десятерых только в твоих глазах я читаю мечту уничтожить Неведомый клан.
— Мой господин.
Алхимик усмехнулся, откинулся немного назад, опираясь руками на противоположные стенки открытого гроба. Внутри, на белоснежном шелке, спала его Русалочка. Все ее тело устилали черные неестественно изувеченные шкурки. Девушка не спала, не жила. Не дышала, но и не была мертва.
И она вся, залитая кровью, в шкурках воплощений стихий, которых все это время неудачно пытался создать Алхимик, не мертвая, не живая — была для него самым лучшим образцом красоты.
Вампиры, из которых была вытащена первооснова, бесновались у ног Алхимика, не в силах перейти некоторой границы. И тряслись крышки всех гробов. Те, кто спали в них, проснулись. Алхимик ощущал, что души, которые он вытащил из-за Чертогов Ночи почему-то разрушены. То, что осталось в гробах, было тем же самым, что получалось у него самого из вампиров после вытащенной первоосновы.
Мусор. Ни на что не способный. Ни на что негодный. Мусор, который даже просто не выкинешь на помойку, потому что жаль потраченного времени.
— Ишша.
— Мой господин?
— Я дам тебе проводника. Проводника, который проведет тебя к дому Неведомого клана. Всех этих тварей, — обвел мужчина зал рукой, едва заметно
