Девочка двинулась вслед за Демом, задумчиво прислушиваясь к окружающим. Кто-то толкнул ее локтем, она даже не отреагировала, наступил на ногу — не почувствовала. Очнулась от своего транса только когда поняла, что стоит перед столиком и смотрит на свое тающее мороженое.
«Мое мороженое!»
— Лопай, пока не растаяло. — Улыбнулся Демиан, подмигнул.
Девочка рассеянно улыбнулась, села за стол, взяв ложку.
Рядом, порывом ветра, приземлилась Деметра, чмокнула звонко в щеку Нату.
«Это за что?» — растерялась девочка.
«За волосы! Спасибо! Я только в примерочной увидела, что седины больше нет!»
«Не стоит благодарности. Ведь это по моей вине, ты попала в Плач душ».
«Неправда», — возразила легко Деметра. — «Я бы все равно в него попала. Не через тебя, так через другого человека. Поэтому слушай Дема и кушай мороженое, а то он сейчас свою порцию съест и заберет у тебя шоколадный шарик!»
«Не отдам!» — возмутилась Ната.
— Тогда ешь быстрее… — Смеялся Дем, методично уничтожая свое мороженное.
Обиженно фыркнув, девочка повернулась к окну и вновь застыла, забыв о мороженом…
Протянув ложечку, Демиан щелкнул ей Нату по кончику носа.
«Ната…»
Девочка перевела на него завораживающий взгляд, темный, как сама ночь.
«Ты что-то сказал?»
— Да, у тебя тает мороженое. — Абсолютно спокойно произнес вампир.
«Ой», — сморгнув, девочка перевела взгляд на свою тарелку. И вполне закономерно обнаружила там отсутствие шоколадного шарика. — «Мое мороженое?» — жалобно спросила она.
Демиан вздохнул и просто телепортировал шарик на его законное место.
«Ешь и не витай в облаках…»
«Угу», — кивнула девочка, запуская наконец-то ложечку в шарик.
За окном приближалась буря.
Буря накрыла город мгновенно и неожиданно. Только что ее не было, а в следующий миг накрыло всех. С ужасом и жалостью смотрели на бурю стихийники и вампиры Природы — буря была «мертвой», в ней не было игры стихий. Игры природы. Стихии страдали под яростью этой бури…
Небо почернело, загрохотал гром, и удары молнии добивали до самой земли, от чего земля стонала, прося пощады. Вихри понеслись по улицам города, расшвыривая все на своем пути. Бурю видели и ощущали даже обычные люди.
И это было страшно.
По городу и окрестностям проносился то вой, то плач, то крик жертвы, то хохот маньяка. Буря была безумна, и никто не мог бороться с этим кошмаром. Можно было только забиться в самый дальний угол и молиться всем богам, чтобы она не задела тебя и твою семью…
И буря только набирала силу…
Буря стучалась в дома, звенела оконными рамами, колотила стекла. Кое-где деревья уже начали угрожающе потрескивать, а некоторые районы уже успели остаться без электричества.
Буря достигала даже до подвалов. Стремительным росчерком выворачивающего ветра двигалась в сторону Останкина.
Там покружилась вокруг и начала еще больше разрастаться.
Внутри, под башней, в огромных залах стояли гробы.
Сотня абсолютно одинаковых гробов…
Около одного гроба остановилась заплаканная девушка. Длинные волосы, завитые кольцами, цвета самой ночи, черно-синие, с отдельными светлыми, лунными прядями спускались вниз, почти до колен. Простое черное платье — было явно траурным и только подчеркивало фигуру девушки. На руках были черные перчатки. А ноги были — босы. Глаза девушки покраснели от слез и немного припухли. Губы были искусаны.
Отодвинув крышку одного гроба, девушка присела на его край, даже не столько на деревяшку, сколько застыла в воздухе над ней. Наклонилась, тихо напевая колыбельную.
Но расслышать ее слова в буре было невозможно.
В какой-то момент девушка что-то услышала, резко подпрыгнула, закрывая гроб и гася свет, а когда в зале появились хозяева — девушки уже не было.
Она спешила туда, где очень скоро ее начнут искать. Туда, где она на удивление нашла друзей. Туда, где ее могли защитить.
