— Вино сейчас станет теплым, — напомнила Деми отсмеявшись. — А ты теплое вино не любишь.
— Ага… я не твой брат, так нагло магичить не люблю… — Хмыкнул Гост, разливая вино по бокалам и протянув один из них девушке.
Взяв за тонкую ножку, Деми задумчиво покачала бокал, любуясь игрой света в алых отблесках вина.
— Гост, а за что пить будем?
— Как за что? За двое суток покоя, разумеется. — Улыбнулся лукаво Душелов.
— Покоя? — округлила глаза Деми. — Именно что покоя? И мы дверь закроем? И никого не пустим?
— Закроем, не пустим… но покоя не обещаю.
— Ну и не надо, — согласилась девушка, потянувшись и обняв вампира за шею. — Гост, — прошептала она тихо ему на ухо.
— Я. — Довольно отозвался вампир, чуть прикрыв глаза.
— Защитишь меня?
— Конечно. — Медленно кивнул Душелов, прижимая Деметру.
— От кошмаров! — засмеялась тихо девушка. — В твоих руках они не снятся. Проходят мимо… А мне после Плача душ это необходимо. А в обмен, в обмен…
— В обмеееееен?..
— Угу! В обмен, чтобы мне такое предложить?
— Что-нибудь… стоящее…
— Стоящее? Ууу… Надо подумать, хорошенько подумать…
Романтику момента неожиданно нарушил Харон, подлетевший и опрокинувший на парочку все оставшееся вино.
Тихо взвизгнув от холодка, прошедшего по телу, Деметра удивленно взглянула на ворона.
— Ты чего?!
А ворон хлопнул крыльями и, подняв бутылку, продолжил поливать возмущенных вампиров вином, пока не вылил все.
— Харон! — Рявкнул Гост.
— Отпад, — Деми отжала волосы от вина и тяжело вздохнула. — По-моему это указание на дверь. Я потопала отмокать в свою шикарную ванную…
— Это не на дверь указание… — Пробормотал Гост. — Он пытается что-то сказать… но почему-то не может.
— Прости, — вздохнула Деметра. — Ты знаешь, что твоего ворона я понимаю два раза из десяти…
— Я понимаю его всегда… но сейчас он именно не может сказать…
— Почему?!
— Деми, кто из нас всезнайка?..
— Я не всезнайка, — торопливо отмахнулась девушка. — Я просто смотрю в будущее, прошлое. Но не вижу никаких причин ни там, ни там.
Гост задумчиво посмотрел на ворона и достал доску для спиритических сеансов. Положив ее на кровать, вампир указал ворону.
— Покажи, раз молчишь.
И ворон показал. Взяв клювом указатель, он начал водить по доске…
Деметра, с ужасом вглядевшись в доску, подорвалась с места. Задержалась на миг, обхватив лицо Госта ладонями, поцеловала и помчалась к дверям.
— Ясных дневных снов, милый!
Гост же остался смотреть на то, что получилось. Ворон вывел всего два слова — «Седьмой» и «Первый»…
Вода. Она плавала в воде, и захлебывалась ее совершенной чистотой. Вода давно смыла все алые отпечатки детских маленьких пальчиков с ее кожи. Вода давно вымыла алые сгустки из ее дивных волос, которые всегда были жесткими и алыми, а в этой воде вновь вернулись к своему мерзком оттенку светлой ржавчины.
Кожа, которая была мягкой и покрытой едва заметными трещинками, чтобы лучше впитывать кровь младенцев, стала морщинистой и покрылась водяными струпьями.
Глаза, цветом которых она гордилась, ведь они были багровыми, с едва заметными, мерцающими золотистыми искрами, стали мерзкого, человеческого цвета. Даже не карие, которые легко было бы превратить в шоколад с алой радужкой, а серые, мерзко-серые!
Ишша ненавидела то место, где она оказалась. Ненавидела себя, что так глупо попалась на удочку Неведомого клана. Но больше Ишшиаррас ненавидела Неведомый клан. Клан, который привел ее к такому мерзкому, униженному положению. Эта ненависть не давала душе вампирессы очиститься. Эта ненависть поддерживала в ней жизнь бесконечно.
Если бы Ишша могла, она бы ненавидела еще и Ночь. Ночь, которая заточила ее в Темницу. Ночь, которая окружила ее чистейшей водой,
