– Там никого нет, – прошептала она.
– Где? – не понял Игнис.
– В Лаписе, – бросила она коротко.
– Откуда ты знаешь? – насторожился принц.
– Вода принесла мне это, – закрыла глаза Бетула. – Но больше я не скажу ничего. Эту песню я не хочу слушать.
– Куда они делись? – повысил голос Игнис.
– Не мучай меня, – попросила Бетула и запела. Беззвучно.
Они спускались с гор ту самую неделю. Бетула надела на себя платье, подаренное Моллисом, повязала на голову платок, обратившись в прайдку-подростка или в чекерку-подростка, Игнис не мог сказать точно. В снятую одежду она завернула можжевеловую щепку, обратив ее в бесформенный сверток и баюкая на коротких привалах. На третий день вдоль дороги начали попадаться небольшие деревни, то ли галатские, то ли прайдские. Возле них паслись овцы, бегали собаки, которые не лаяли, а лишь настороженно смотрели на проходящих. Иногда из домов, сложенных из серого камня, выходили люди и тоже смотрели на путников. Бетула брала Игниса за руку и шептала:
– Не поворачивай головы.
– Почему? – не мог он понять.
– Им страшно, – отвечала она. – Они страшатся всего. А когда человеку страшно, он делает глупости. Может запустить камень из пращи, стрелу, бросить нож. Страх и глупость рождают зло.
– Что это за народ? – спрашивал Игнис. – Прайды?
– Нет, – мотала она головой. – Возле их домов нет ни одного священного дерева. Я уж не говорю о священных рощах. Это хапирру.
– Хапирру? – удивился Игнис. – Разве этот народ не стерся без остатка?
– Почти стерся, – согласилась Бетула. – А мог и остаться в истории, но ему не повезло. Не было звезд удачи над ним. Хотя и народа такого, считай, что и не было. Была империя Лигурра, и были беглые рабы, перемешанные и перепутанные так, что и язык, и внешность, и обычаи их словно появились наново. Так что хапирру – это сразу и лигурры, и галаты, и самарры, и нахориты, и все прочие. То же самое теперь происходит и в земле Саквиум, за морем. В степях. Кочевники, среди которых и жалкие крохи аккадцев, и дахи, и дины, и дзоргаи, и еще пропасть племен и родов – все они составили тех, кого теперь в ужасе называют манны. В их шатрах пищат дети, множество детей, они закипают, как перегретое варево, спешат через край. А пройдет время, и они сотрутся. Или сами сотрут кого-нибудь.
– Откуда ты это знаешь? – спросил Игнис.
– Откуда-то, – пожала она плечами. – Знаю, и все. Мне кажется, я знала это с того мгновения, как стала помнить себя. Одно странно, таких мгновений у меня в голове много. Надо как-то с этим разобраться. Или не надо? Может быть, я должна что-то спеть? Что-то главное?
На этих словах Бетула остановилась и долго смотрела в глаза Игнису и даже как будто стала еле слышно что-то напевать. А потом пошла дальше, словно что-то решила для себя.
На пятый день им повстречался галатский дозор. Старший дозора остановил путников, придирчиво осмотрел их ярлыки, выправленные Моллисом в Ашамшу, подозвал одного из дозорных, чтобы тот говорил с Игнисом по-чекерски, но Бетула стала говорить с дозорным по-галатски. Старший дозора выслушал ее, запрыгнул в седло и заторопился к перевалу.
– Я сказала им, что на перевале никого нет, – ответила Бетула. – Он пытался разузнать у меня, что я видела, но я не сказала, что я видела. Я лишь сказала, что на перевале никого нет.
– Ничего, – успокоил спутницу Игнис. – Даже на лошадях дорога займет у них пару дней только в один конец. Мы успеем уйти.
– Нам не о чем беспокоиться, – прижала к щеке сверток с деревяшкой Бетула. – Там и в самом деле никого нет. Только железо лежит на камнях. Но кому оно нужно?
– Мне бы пригодилось, – вздохнул Игнис и добавил: – И все же странно. Мы идем уже много дней, нас догнали те, кто хотел убить нас, мы встретили дозорных. Но больше никого на дороге. Неужели никто больше не хочет уйти в Ашамшу? А ведь там тысячи беглецов. Как-то они ведь попали туда?
– Вряд ли все они пришли с этой стороны гор, – ответила Бетула. – Я спросила дозорного об этом. Он ответил, что те, кто хотел убежать, убежали. И это хорошо. Остальные – не хотят. Галата готовится к большой войне.
– С кем? – не понял Игнис.
– С кем бы то ни было, – ответила Бетула. – Война может и не прийти в Галату, но когда дерутся стальные птицы, их железные перья разлетаются окрест и ранят всех без разбора.
– Это была притча? – спросил Игнис, но Бетула уже шла дальше, баюкая свою деревяшку и почти не глядя на дорогу, которая шаг за шагом приближала путников к бывшим пространствам империи Лигурра или нынешним равнинам Галаты.
…Через неделю перед ними предстал город Ультимус. Прежде чем изогнуться лентой, спускаясь по горному склону, тропа вывела путников на вершину утеса, с которого открывался удивительный вид. Их взору предстало селение на десять или пятнадцать тысяч человек. Заполняя полностью
