Муруса. Имеются дружины у того же Утиса или Хонора. Да и в Бабу даже без Раппу и Араманы собственное войско никак не меньше тридцати тысяч. Что случилось? Вскрылись подземелья? А год назад? Разговоры ведь тогда начались?
– Отвечу, – кивнул Син. – Год назад правитель страшного восточного города Иалпиргах повелел начинать ковать оружие из скорлупы Бледной Звезды.
– И?.. – нахмурился Игнис.
– Все, – развел руками Син. – Это священная война с той стороны. До конца. До исхода. До пропасти.
– До какой пропасти? – насторожился лодочник.
– До могильной, – хмуро ответил Син.
Замолчал лодочник, так до самой Турши и не говорил ни о чем, бормотал что-то вполголоса да головой ворочал. Повеселел только у пристани, когда Лаурус рассчитался с ним чин по чину, и оказалось, что народа на пристани полно, и все просят об одном – на правый берег Му переправиться, в белый снег нахоритской степи. Отряд же, во главе которого вдруг почему-то оказался Син, поспешил убраться с пристани в узкие улочки шумного тиренского города, где, судя по количеству народа, словно не зима стояла, а самое ярмарочное начало осени.
– И куда мы теперь? – наконец спросила с беспокойством Арма, когда за спиной осталась большая часть города, а впереди – только ремесленные окраины, не слишком многолюдная рыночная площадь и низкая, всего лишь в два человеческих роста восточная городская стена.
– Короткий отдых, – объявил Син, сбрасывая с плеча мешок на упавший и полузанесенный снегом тополь, лежавший вдоль старого, полуразрушенного бастиона, у которого на половину лиги выстроились все те же тиренские беженцы, пытаясь продать хоть что-то, чтобы продолжить бегство от судьбы. – Что у нас с монетами? Нужны лошади. Хотя бы четыре кобылки. Лучше – пять. У меня есть на одну.
– Зависит от цены, – проворчал Лаурус. – На новом месте с пустоты ведь придется начинать.
– Надеюсь, что не с пустоты, – заметил Син. – Хотя да, зависит от цены. С одной стороны – лошадь может спасти, а с другой – куда с нею? На севере Светлая Пустошь, на юге орда, на востоке горы, на западе вода.
– Вот, – бросил тяжелый кошель Лаурусу Литус и вытер со лба пот. – Здесь хватит точно. Еще и останется. Я бы, кстати, от малой кольчужницы не отказался. Или от жилета из толстой кожи. Не время для глупых ран.
– Он весь мокрый! – расширила глаза, схватилась за лоб Литуса Лава. – И холодный!
– Ну, с питьем теперь придется чуть обождать, – нахмурился Син. – Скорее всего, и с доспехами тоже не сразу все сладится. А красное вино у Литуса есть во фляжке. Ничего. Нам бы только до Фиденты добраться, дальше будет проще. Даже до Утиса. Ладно. Вы оставайтесь здесь. Это торг дикий, но, судя по всему, в городе не до того, чтобы торгами заниматься. Народу не так много, зато, если кто проследить за нами хочет, тут же даст о себе знать. Лаурус вместе с Лавой, идите на нижний рынок. Не будет выбора – возьмите хотя бы одну лошадь. Детей посадим. Не будет лошадей – берите мула, лошака, даже осла. Лошадь с тележкой – еще лучше. До Аштарака – три с лишним сотни лиг, до Хонора – четыре. Пешком – дней десять, и то если идти без отдыха. А я отойду тут в сторону. Приятель у меня живет через две улицы. Угодник. Вроде Аллидуса. Но меня не ждите. Лаурус с Лавой вернутся – сразу же идите к восточным воротам. Я подойду туда. И если молча буду выходить из города, головами не крутите, идите за мной, но так, будто и знать меня не знаете.
– И здесь нам что-то угрожает? – спросила Лава.
– Везде, – отрезал Син и пошел прочь.
Ава тихо заплакала.
– Ты как? – обняв жену, посмотрел на Литуса Лаурус.
– Не волнуйся, – тяжело вздохнул тот. – Я уже почти в порядке. А ну-ка, мальцы. – Он с трудом поднялся, шагнул к детям, которые, напряженно открыв рты, сидели рядом с их побледневшей, осунувшейся и заплаканной матерью и сами были готовы облиться слезами. – Вам бы горячего сейчас… Скажите мне, а можно подпоясаться мечом?
– Как это? – вытаращил глаза Гладиос.
– Ну, как ремнем? Согнуть его да застегнуть? – подмигнул маленькой Арме Литус.
– Нельзя! – презрительно скривил губы Гладиос. – Он же из железа!
– У тебя зубы молочные еще есть? – сделал строгое лицо Литус.
– Есть, – всхлипывая, ответила за сына Ава.
– Спорим на твой молочный зуб, когда он выпадет сам, конечно, что мечом можно подпоясаться? – не унимался Литус.
– Давай! – подскочил с места Гладиос. – Только мне-то твой зуб не нужен!
– Ну, так я и проигрывать не собираюсь, – ухмыльнулся Литус, запустил руку в разрез куртки и, к восторгу детей, потянул да вытянул за рукоять гибкий черный меч и тут же на их глазах согнул его в кольцо.
– Как он тебе? – спросил Лаурус, когда детские восторги остались за спиной, а шум большой ярмарочной площади был уже близок.
– Литус Тацит? – спросила Лава. – Почему мне?
– Ты глаз с него не сводишь, – заметил Лаурус.
