в совершенном здесь убийстве. Но подозреваемый не только майор Дудкопф. Убийцей так же может оказаться и господин Скотт, и жена жертвы – Зинаида Иванова. Тем более с учетом найденной записки.
Ответом Флагу было напряженное молчания. Я облизнул сухие губы и подумал, что впервые присутствую при таком коллективном допросе. Флаг продолжил. Он сообщил об обстоятельствах произошедшего, особо отметив, что следы вспышки есть на лицах троих – моем, Скотта и Зинаиды. Затем упомянул, что основания убить Иванова были у всех троих. И все эти причины банальны: ревность, обида, накопившееся раздражение.
– А какое наказание грозит убийце? – хрипло спросил Боб.
– Вплоть до пожизненного заключения, – сказал Флаг. – И то, что убийца может и не помнить факт убийства, нисколько не уменьшает его вины.
– Так кто же это сделал? Из троих? – спросил Клаус. – И почему вы собрали нас? Что мешает выяснить истину?
– У меня есть сомнения, – сказал Флаг. – Самое главное качество полицейского – способность сомневаться. Ни одно решение не может считаться окончательным, пока не будут развеяны сомнения и неясности.
– И какие же неясности вы имеете в виду? – спросила резко Берта, вновь облив меня презрением.
– Их много, – сообщил Флаг. – И первое из них сам факт праздника. По имеющейся у меня информации вчера не было дня рождения у Зинаиды Ивановой. Более того, все имеющиеся на учете в управлении Зинаиды Ивановы, в том числе носящие до замужества иные фамилии, не имеют никакого отношения к женщине, которая лежит в соседней комнате.
– То есть она не жена Иванову? – удивился я.
– Этого я не знаю, – покачал головой Флаг. – То есть для брака достаточно согласия самих супругов, поэтому я не знаю, была ли эта женщина, будем называть ее по-прежнему Зинаидой, – женой Иванова. Погибший действительно астрофизик. До направления в местную обсерваторию работал на Марсе. То есть жертва нами идентифицирована, значит, факт убийства действительно имеет место.
– Или факт самоубийства, – добавил я.
– Ха-ха! – среагировала на мои слова Берта.
Флаг бросил на нее быстрый взгляд, затем продолжил.
– Поводом для сомнения является и напиток, который послужил причиной потери памяти, фактически – отравления. Марсианская водка давно уже изъята из употребления, не только достать ее сложно, немногие вообще знают о ее существовании. Мне кажется, что на этом мероприятии она была применена целенаправленно. Но у ее действия есть еще одна сторона, о которой я знаю. Употребляющий ее теряет не только память после пробуждения, но и способность волевых действий во время употребления. Проще говоря, есть серьезные сомнения, что кто-то из выпивших был способен совершить убийство. Но, в медицинских вопросах я не дока, к тому же слышал, что бывают исключения.
– А вы проверили Зинаиду? – спросил я. – Она употребляла водку?
– И это – мужчина? – презрительно бросила Берта.
– Проверял, – ответил Флаг. – Она водки не употребляла.
– Извините, но я молчать больше не могу! – вмешалась Берта. – Мало того, что подозревают моего мужа, который ни в чем не виноват, поскольку совершеннейший тюфяк и не способен ни на какие поступки, но еще и пытаются обвинить во всем несчастную женщину! И пусть я нарушу свое слово, но оболгать невиновную я не позволю! Этой ночью Зинаида была у меня в баре и попросила передать Дарингу Дудкопфу письмо. Вероятно, она после этого вернулась домой и приняла какой-то яд. Она предполагала, что именно ее обвинят в этом убийстве, но трагедия в том, что именно этого она и хотела! Надеюсь, что не будет слишком большим проступком, что я прочитала ее письмо? Я не хочу, чтобы этот негодяй ускользнул от справедливого возмездия!
Я закашлялся на слове негодяй, вспомнив какими приветливыми улыбками мы обменивались с толстушкой-женой Скотта.
– Дайте мне эту записку, – сказал Флаг.
– Я настаиваю, чтобы ее прочитали вслух! – потребовала Берта.
– Это рука Зинаиды? – спросил меня Флаг.
Я косо взглянул на мелкий почерк и кивнул. Мне ли было не знать ее почерк?
– Читаю, – сказал Флаг.
10
«Мой дорогой Даринг.
Прости, но я вынуждена тебя покинуть. Твоя несдержанность разрушила наше возможное счастье. Единственное, что я могу сделать, это взять на себя твою вину. Прости мне мою маленькую хитрость, но ради тебя я готова расстаться с любовью, но только не со свободой. Твоя ревность все сгубила. Но если моя помощь не возымеет действия и за совершенное тобою убийство Петра тебя ждет пожизненное заключение, помни, что пока я жива, я тоже буду помнить о тебе.
Твоя несчастная Зинаида».
Флаг опустил листок на стол. Берта смотрела на меня торжествующе. Клаус – с ужасом. Скотт – с облегчением.
