— Юрий Георгиевич?
К столу почти между ног стоявших протиснулся начальник пожарной охраны Снуров. Он был человеком настолько маленького роста и комплекции, что всякий раз при появлении на улицах вызывал восхищенные взгляды и цоканье языками у всех городских «форточников-домушников».
— Пока ничего нового, Илья Петрович. С пожароопасностью все в порядке, но ребят своих достать из зоны никак не могу.
— Юрий Георгиевич! Вы то хоть туда не лезьте. А ребят достанем. Живых или мертвых.
— Лучше живых, Илья Петрович.
— Будем стараться. Софья Ивановна, как эпидемиологическая обстановка?
— Пока никаких отклонений от нормы. Никаких вредных физических, химических или бактериологических факторов не обнаружено.
— А если обнаружатся?
— Полевой лагерь-карантин развернут, основные вакцины приготовлены, перевязочного материала в достатке, продукты запасены, персонал экипирован.
— Отлично. Федоткин, Вангер?
— Здесь!
— Как ваша служба наблюдения?
К столу протиснулись два старичка. Толстый и маленький оказался Федоткиным, худой и длинный — Вангером. Оба были активными общественниками, членами избирательного комитета, или, как говорили в городе, фан-клуба Грядищева. Федоткин был отставным участковым инспектором, Вангер давно ушедшим на пенсию зубным врачом. Говорили они почти одновременно. Федоткин каждую фразу начинал словами «на самом деле», Вангер словами — «если быть точнее». Федоткин вываливал слова на стол неразборчивой грудой, Вангер цедил их через калиброванное отверстие. Старички были вполне довольны всеми обстоятельствами собственной жизни за исключением одного — фамилия их кумира звучала «Грядищев», а не «Грядущев». По их мнению второй вариант был бы ближе к истине.
— На самом деле, зона уменьшается.
— Если быть точнее, уменьшилась.
— На самом деле, пока перестала уменьшаться, но уже уменьшилась метров на пятьдесят по всему периметру.
— Если быть точнее, то сейчас граница зоны проходит по улицам Парижской коммуны, по пустырю между улицей Бакинских комиссаров и улицей Миклухо-Маклая, пересекая улицу Водопьянова. Затем граница Зоны захватывает часть улиц Бакунина и Кропоткина и через луговину выходит опять на улицу Парижской коммуны, перекрывая улицы Степана Разина и Емельяна Пугачева полностью.
— На самом деле трамвайная линия полностью освободилась, и в двух брошенных трамваях копаются представители ФСБ вместе со своим начальником Исаевым Иваном Ивановичем.
— Если быть точнее, не копаются, а ходят с открытыми ртами и ругаются матом.
— На самом деле они рассматривают цветущую границу зоны, которая не однородна, а представляет собой полосу шириной метров пятьдесят.
— Если быть точнее, семьдесят метров со стороны нашего лагеря, сорок метров по остальному периметру, кроме луговины, там где-то метров двадцать пять.
— Движение внутри зоны наблюдается? — спросил Илья Петрович.
— На самом деле, мало. Детишки бегают. А чего там движение, одни старики, пенсионеры. Сектор частный, домов мало.
— Если быть точнее, в настоящее время внутри зоны находятся сто сорок два дома частной застройки, в которых предположительно проживает двести пятьдесят человек, не считая детей. Замечено около тридцати детей, играющих на различных улицах. Взрослые почти не появляются. Примерно человек двадцать выходили из домов, наверное, на работу, но вернулись, испугавшись границы.
— А как же поражающие факторы?
— На самом деле, они есть. Пожарная машина брошена, и хотя ничего не видно, пожарные неподвижны. Не найдены водитель машины депо, два водителя трамваев. Экипаж патрульной машины милиции и санитары бесцельно бродят в районе улицы Водопьянова. Пристают к детям.
— Если быть точнее, дети пристают к ним.
— Ну вот, — возмутился Грядищев, — а вы говорите, нет вредных химических, бактериологических и физических факторов. Нет, Софья Ивановна, факторы есть. Если мы чего-то не видим, не значит, что этого нет. Срочно усилить карантин. Научная экспедиция где? Николай Николаевич! Где наш Яков Францевич?
— Здесь, здесь он, — с готовностью отозвался Пичугин и помог подойти к столу заведующему городским обществом «Знание» Лемке Якову Францевичу.
— Яков Францевич, — ободряюще обратился Грядищев к Лемке. — Что вы можете сказать по поводу прояснения обстановки?
— Ничего.
— Вы не поняли, — объяснил Грядищев. — Какие новости с научной точки зрения?
