коммуникации, оценил простые кошачьи радости: еда, охота на лазерную указку, драки с котами из соседнего яхт-клуба. Девушек, которыми любовался Иван, кот не любил вовсе. Знаем мы этих женщин. Вечно они устраивают мир по-своему. Но, с другой стороны, у девушек часто были веревочки, нитки, девушки вязали шарфы и плели сноловки, и это было очень по-домашнему и отчасти примиряло с ними Гаврика.
Когда все отправились на учебу, за старшего в Темной Башне остался Иван. Иногда он вообще целыми днями был занят. Варил кофе, отвечал на вопросы, говорил по телефону, иногда даже продавал что-нибудь из башенных арт-объектов. Никогда раньше не приходилось так много работать. Кот вился под ногами, иногда исчезал, иногда, наоборот, – лез на колени, словно пытаясь что-то сообщить – или просто так, помурчать. Мурчалка у Гаврика оказалась оглушительная, но работала только с Иваном. А Ивана некоторые завсегдатаи Башни повадились называть «мон принс» – за несомненно королевскую стать и очевидную красоту. Оставалось только удивляться, как быстро художники, а особенно художницы, распознают некоторые вещи и как часто принимают их как должное. Принц так принц, бывает и не такое. Про Гаврика тоже, кстати, говорили, что он заколдованный человек, и Гаврик заинтересованно заглядывал в лицо говорящему и всякий раз разочарованно отворачивался. Сказки интересовали обитателей Башни сами по себе, как таковые. Никто не собирался их реализовывать и развязывать его из кота в человека.
Наверху, в жилом домике, были все удобства: множество матрасов, книжные полки и компьютер. Однажды Иван застал кота перед клавиатурой. Кажется, Гаврик пытался что-то написать, но котовьи когти оказались решительно для этого непригодны.
Однажды у Ивана закончился кофе. Очень неудачно: как раз никого из постоянных посетителей, которых можно было бы послать в магазин, не было, а в любой момент могли появиться гости. Иван пожаловался Гаврику – больше говорить в этот момент было все равно не с кем. Кот сделал несколько кругов по первому этажу, несколько раз махнул лапой в воздухе, словно ловя невидимую нить, потом подошел к маленькой дверце под лестницей и нерешительно басовито мяукнул.
– Что, – сказал Иван, – думаешь, в кладовке завалялся? Боюсь, увы, и там нет.
Но кот не отходил от двери. Иван пожал плечами, вылез из кресла и потянул на себя деревянную ручку.
Из-за двери словно бы подул ветер – но не тот, что влетает в дом, когда открываешь форточку. Этот словно бы состоял из чистого потока, и на мгновение даже показалось, что он может привести домой. Но нет – за дверью вместо привычной, заваленной всякой ерундой кладовки были ряды полок с холщовыми мешками. В одних, как безошибочно определили оба стража Башни, действительно был кофе. В других – сахар, мука, какие-то зерна, похожие на ячмень, другие зерна, не похожие ни на что знакомое. В целом альтернативная кладовка выглядела очень чужой, словно из другого времени или пространства – а пахла при этом как раз очень по-свойски. Вкусно. Кофе и пряности, буквально дом родной. И – это был тупик. Если кладовка и показалась проходом в другие миры, где был поток – то просто показалась. Заканчивалась она кирпичной стенкой.
– Это, похоже, у нас отнорок, – сообразил Иван, – когда-то мне про такие рассказывали.
– Мя? – переспросил Гаврик.
– Не целый мир, а маленький фрагмент, – объяснил Иван, – и, кажется, с этим нам повезло. Если мы сможем таскать отсюда еду, наши шансы на выживание резко повысятся. Эх, жалко, у них тут нигде пряники не припрятаны. Только никому не рассказывай, пожалуйста. Мне будет неловко, если окажется, что мы больше сюда не попадем, а я унес так мало.
Кот глухо заворчал. Как же, расскажешь тут, когда никто никого не понимает.
Потом все вернулись с учебы, довольные и с новыми куклами. После сессии снова появилось свободное время, чтобы заняться всякой прекрасной ерундой. Локи притащил гору пластилина и вылепил основу для маски настоящего дракона, с рогами и узким носом. Иван, наблюдая за его работой, обнаружил, что будущая маска до ужаса похожа на его собственное отражение в озерах Хонтри, в те еще времена, когда он мог свободно там пролетать. А Локи, как назло, маска чем-то не нравилась. То ли рога коротковаты, то ли форма не удалась. С точки зрения Ивана, форма удалась даже чересчур: как-то не по себе становится, когда про тебя понимают то, что ты не то чтобы скрываешь, но как-то не представляется случая рассказать. Так что после Локи по той же форме он вылепил из папье-маше маску и себе.
– Да ну, – критически осмотрел обе маски Локи, – у тебя рога какие-то короткие. Надо больше. Я, пожалуй, из макрофлекса вылеплю.
– Ну, не знаю, – возразил Иван, – по-моему, они ровно такие, как надо. А тебе зачем вообще драконья маска?
– Маше подарю, – объяснил Локи, – она очень любит драконов. И вообще им всем понравится. Может, Богдан в ней концерт сыграет. А тебе зачем? Ты же и так дракон.
– Ну так, – пожал плечами Иван, – чтобы и другие это видели. Например, чтобы кормили почаще.
Вообще-то дома Ивану никогда не хотелось есть. То ли сила потока тому причиной, то ли официальные обеды – но это факт. Да и сладкого дома было маловато. Гаврик тоже бросался на еду с некошачьей страстью. Если в смысле понимания этот мир и проклят, то уж в еде-то тут знают толк. Иван, попробовав еду Барашка, решил, что зря так пренебрежительно отнесся к магической составляющей этого мира. Потому что умелое управление потоком чувствовалось в ее еде и на глаз, и на вкус.
Осенью стало заметно, что канализации и отопления в Башне все-таки нет.
То есть хозяева галереи «Темная Башня» знали это с самого начала. Иначе почему бы аренда была такой несерьезной. Проблему туалета решили покупкой пары биотуалетов. А отопление у Башни должно было быть свое, один из прилегающих сараев явно был котельной, а может быть, даже ею