Глаза девушки, обычно ясные, были сейчас полны слез, а локоны спутались так, будто Аврору только что оттаскали за волосы. Малефисента молчала, со страхом ожидая, что скажет Аврора.
— Когда ты собралась сообщить мне о том, что я проклята? — полным муки голосом спросила Аврора.
Малефисента оказалась права. Эти суетливые придворные кумушки действительно рассказали Авроре о том, что произошло много лет назад. Но Аврора упомянула только, что она проклята, но не сказала, кто наложил проклятие…
— Скажи, это правда? — умоляющим тоном спросила Аврора.
— Да, — коротко ответила Малефисента, кивнув головой.
Лицо Авроры поникло.
— Но я всего лишь ребенок! — крикнула она. — Кто мог сотворить такую ужасную вещь с ребенком? — она взглянула на Малефисенту своими голубыми глазами и продолжила: — Мои тетки сказали, что это была злая фея. И они назвали ее имя. Они сказали… сказали…
Она расплакалась, не в силах произнести имя вслух.
Видя страдания Авроры, Малефисента не выдержала. Повернувшись в сторону так, чтобы не встречаться с Авророй взглядом, она сама произнесла вслух это имя:
— Малефисента.
У стоявшей позади нее Авроры широко раскрылись глаза, словно что-то щелкнуло у нее в голове и разрозненные кусочки головоломки начали складываться в единое целое.
— Это твое имя? — спросила она. — Это ты Малефисента? Это ты прокляла меня?
Малефисента медленно повернулась лицом к принцессе. Не так ей хотелось сообщить Авроре о том, кто она такая и что натворила. Но что теперь делать? А правда, она всегда выйдет наружу, не так, так этак.
— Да, — негромко ответила Малефисента.
Аврора приложила руку к сердцу, пораженному, как стрелой, признанием Малефисенты. Затем принцесса взглянула на Малефисенту так, словно впервые увидела ее. Этот взгляд прожег Малефисенту насквозь. Она понимала, что только что мир Авроры перевернулся с ног на голову. Малефисента сделала то же самое, что когда-то сделал Стефан с ней самой, — заставила принцессу поверить ей, а затем жестоко разбила ей сердце. «Какая насмешка судьбы», — подумала Малефисента, а Аврора тем временем повернулась, чтобы уйти.
— Погоди! — крикнула Малефисента, протягивая руку.
Аврора яростно отпрянула, увернулась, затрясла головой и закричала:
— Нет! Не прикасайся ко мне! Ты и есть то самое зло! Это ты, ты!
Она повернулась, убежала и скрылась в лесу.
Глядя ей вслед, Малефисента чувствовала, как последние силы покидают ее. Ей стало тяжело дышать. Слишком долго она не желала признаться в том, что на самом деле совершила, — ни себе самой, ни Авроре, а теперь настал час расплаты.
Она долго стояла на месте, мечтая повернуть время вспять и никогда, никогда не накладывать того проклятия. Никогда даже не заикаться ни о веретене, ни о Поцелуе истинной любви… Внезапно в Малефисенте вспыхнула искорка надежды. Может быть, еще есть способ все исправить. Может быть, Диаваль был прав и настоящая любовь все же существует — хотя бы для некоторых людей. Она подняла взгляд, посмотрела глаза в глаза ворону и сказала:
— Найди его.
Диаваль взмыл в воздух, а Малефисента молча принялась молиться о том, чтобы все не оказалось слишком поздно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Малефисента грустно брела назад, к лесной лощине. Она не могла видеть, но тем не менее совершенно точно знала, что Аврора будет делать дальше. Возьмет лошадь с маленькой конюшни домика на лужайке и отправится к себе домой. Вылетит во весь опор из леса на дорогу, ведущую прямо к замку. Даже на секунду не задумается о том, что скажут тетки, когда обнаружат ее отъезд. Не задумается, почему Малефисента была вынуждена ей лгать. Или о том, что скажет ее отец, когда она появится у ворот замка. Она просто будет гнать и гнать вперед, и по ее щекам будут течь слезы.
А думать она будет о том, что у нее, оказывается, есть отец. И мать. И о том, что сама она — принцесса. Вот о чем она будет думать. Много думать. Поэтому к тому моменту, когда Аврора подъедет к замку, ее гнев сменится нетерпением. Как-никак, ей предстоит встреча со своими собственными родителями.
Хотя Малефисента не могла быть свидетельницей этой встречи, она отлично знала, как все это произойдет. Увидев Аврору, король Стефан поначалу примет ее за обычную сельскую девушку. Ничего странного — он уже много лет помешан на Малефисенте и своих глупых страхах, о дочери все это время практически не вспоминал, а та, в свою очередь, будет одета просто, совсем не по-королевски. Потом Аврора скажет Стефану, что она его дочь, и попытается обнять его, но он станет с подозрением рассматривать Аврору на расстоянии вытянутой руки, пытаясь убедиться в том, что перед ним действительно его родная кровь и плоть. Убедившись, Стефан смягчится, но ненамного. Хотя Малефисенте было крайне неприятно думать так о Стефане, она продолжала верить в то, что в его груди под латами, окутанное туманом безумия, все же существует хоть какое-то подобие сердца.
Затем, как полагала Малефисента, Стефан скажет Авроре, что она такая же красавица, как ее мать. Но на этом его отцовская нежность иссякнет, поскольку Стефан вспомнит, что Аврора вернулась в замок на день раньше условленного срока, а это означает, что пикси не справились со своей работой. И он поймет, что проклятие по-прежнему висит над его вновь обретенной дочерью. Начнет паниковать и прикажет поместить Аврору в безопасное место, где она должна будет оставаться весь следующий день. Возражать Аврора не посмеет, но, прежде чем ее уведут, она должна спросить о своей матери. Но Стефан проигнорирует этот вопрос, предоставив злополучным охранникам сообщить Авроре весть, которая уже разнеслась по всему королевству, что ее мать умерла.
Вот так все и произойдет, размышляла Малефисента, сидя в своей рощице, освещенная тускнеющим предвечерним светом. Неожиданно она выпрямилась. Однако это не обязательно должно произойти именно так. Необходимо добраться до домика раньше, чем оттуда уедет Аврора, и попытаться убедить ее остаться!
Малефисента вскочила, ринулась через вересковые пустоши, прошла сквозь Стену и поспешила к домику на лужайке. Ворвавшись в спальню Авроры, она обнаружила комнату пустой и гневно закричала:
— Идиотки!
Они не остановили ее! Как они могли дать ей уйти, когда то, что ожидает Аврору в замке, наверняка принесет ей вред?! Услышав карканье Диаваля, Малефисента обернулась и увидела его сидящим на окне. Взмахнув рукой, она превратила его в человека и приготовилась слушать вести.
— Я нашел юношу, — сказал Диаваль.
Малефисента кивнула.
— Покажи мне его, — приказала она.
Они покинули домик и углубились в лес. Далеко идти не пришлось. Филипп был неподалеку, он направлялся к домику, надеясь вновь увидеть Аврору.
Выступив вперед, Малефисента заметила, что Филипп побледнел, увидев ее рожки и длинный темный плащ, но не отступил. Вместо этого он положил руку на свою шпагу и смело встретился с Малефисентой взглядом, невольно произведя этим на нее хорошее впечатление.
— Я ищу девушку, — сказал он.
— Разумеется, — ответила Малефисента.
Филипп собирался спросить, откуда это известно рогатой женщине, но Малефисента уже вытащила желтый цветок и сдула с него пыльцу на юношу. Спустя мгновение он уснул. Малефисента огляделась вокруг. Теперь ей необходимо как можно скорее попасть в замок.
— Мне нужна лошадь.
Ее взгляд упал на усевшегося на дерево Диаваля. Малефисента улыбнулась. Вполне подойдет.
Вскоре, когда солнце начало опускаться за горизонт, Малефисента уже летела по дороге верхом на прекрасном, черном как ночь скакуне. Придерживая перекинутого перед собой через спину Диаваля спящего Филиппа, она на полном скаку неслась к замку. И по мере того как его башни становились ближе, Малефисента все больше и больше тревожилась. Солнце почти село. Время неслось вперед… быстро.
Гонясь за Авророй, Малефисента все сильнее ощущала присутствие девушки. Проведенное вместе время создало между ними невидимую магическую связь. Это позволяло Малефисенте знать, где находится Аврора и как она себя чувствует. В данный момент Малефисента почти наяву видела, как Аврора расхаживает взад и вперед перед дверью своей комнаты в замке. Ей не нравится, что, проделав такой путь, она оказалась взаперти, словно пленница. Поэтому Аврора с нетерпением будет ждать, когда постучит горничная и откроется дверь. Она не обратит внимания ни на девушку, ни на ее слова, какую-нибудь чушь, вроде: «Эта комната предназначена для принцессы. Ее не вправе занимать никто другой». Аврора не упустит свой шанс и, не потрудившись что-либо объяснять горничной, оттолкнет ее и выбежит наружу. Завернув за угол, замедлит шаги. И тогда же впервые почувствует странную боль в кончике пальца. Боль, от которой она безуспешно захочет избавиться. Аврора не сможет объяснить причину этой боли, а ноги продолжат нести ее в неизвестном направлении.
