Они молчали, прекрасно зная, о чем сейчас думает каждый из них. Наивно надеялись на то, что люди просто хотят исследовать топи или, если у них действительно дурные намерения, их можно убедить отказаться от них. Страшно оттого, что они упустили возможность изменить ход истории и сделать безопасным мир, в котором предстоит расти их дочери. Напряжение в воздухе росло с каждой минутой.
— Завтра, — сказал Лисандр, прерывая затянувшееся молчание. — Я вернусь туда завтра.
— Я пойду с тобой, — добавила Гермия. — Я должна быть там. За Малефисентой найдется кому присмотреть.
В ветвях шумел легкий ветерок. Гермия положила голову на плечо Лисандру, он прижался к ней щекой. Так, несмотря на давившую их сердце тяжесть, они вслед за дочерью тихо уснули под шелест листьев Рябинового дерева.
Вначале они услышали птичий щебет. Затем крики.
— Война! Началась война! — кричал мисти-каменщик.
— Люди напали! — пронзительно вопил водяной.
Гермия и Лисандр вскочили, инстинктивно развернув свои крылья. Ночь еще не кончилась, небо было черным и беззвездным. Вокруг по усыпанной листьями земле, по бурлящим протокам и в воздухе сновали феи и животные. Гермия посмотрела на драгоценный сверток в своих руках. Удивительно, но даже этот шум не разбудил Малефисенту.
Мимо них второпях пролетали три взъерошенные пикси.
— Что случилось? — спросила Гермия, загораживая им дорогу.
— Здесь люди! На границе! Целая армия людей! — истерично крикнула одна из пикси по имени Нотграсс.
— С оружием! — сказала пикси в голубом, по имени Флиттл.
— И в уродливом снаряжении! — добавила самая маленькая из них, Фислвит.
— Может быть, еще есть время, — ответил Лисандр на молчаливый вопрос жены. — Если мы сможем договориться с ними…
— Да, — поспешно согласилась Гермия. — Нам необходимо как можно скорее попасть на границу.
Она крепче прижала к себе спящую дочь, и они полетели вниз, к покрытой пышной зеленью лужайке, что раскинулась прямо под Рябиновым деревом. Осматривая заросший мхом берег болота, они принялись звать своих друзей:
— Аделла! Зяблик! Душистый Горошек!
— Робин! — воскликнула Гермия, увидев маленького бойкого эльфа, спешившего им навстречу. Робин много лет был другом их семьи. По-детски непосредственный и неугомонный, он всегда сыпал шуточками, готовый включиться в игру, был лучиком света, таким необходимым в мрачные времена, слишком часто, увы, настававшие на вересковых топях. Но сейчас выражение его лица было мрачным. Таким серьезным Робина еще никогда не видели.
— Вот где ваша троица! А мы уже вас обыскались, — сказал Робин, приблизившись к ним. — Вон та нора — хорошее укрытие для тех, кто не может сражаться. Пойдемте туда, прошу вас.
И он двинулся было в том направлении, откуда прилетел.
— Нет, — остановила его Гермия. — Послушай, мы хотим, чтобы ты взял с собой в укрытие Малефисенту, но сами туда не пойдем.
— Мы отправляемся к людям, — пояснил Лисандр.
Робин внимательно посмотрел на них и кивнул. Он знал об их давних попытках установить мир и о том, как это важно для них. Спорить с ними было бы пустой тратой времени.
— Хорошо, — ответил Робин. — Но дойдите со мной до укрытия. Не думаю, что смогу сам удержать Малефисенту.
Феи молча плечом к плечу летели сквозь царивший вокруг шум и хаос. Заговорили они только после того, как родители поцеловали Малефисенту, осторожно разместив ее внутри уютной норы, где девочку немедленно окружили заботливые разноцветные существа.
— Благодарю тебя, — на прощание сказал Лисандр Робину. — Мы постараемся вернуться как можно скорее.
Затем Лисандр и Гермия вспорхнули в черное ночное небо и направились навстречу доносившимся со стороны границы громким крикам и вспышкам огней. Вскоре они стали похожи на стремительно летящих по небу маленьких птиц.
Когда его друзья скрылись из виду, Робин обернулся, чтобы взглянуть на спящего ребенка. Губы Малефисенты приоткрылись, ее животик вздымался в такт сонному дыханию. Она не знала, что ее родители только что улетели навстречу опасности, чтобы попробовать в очередной раз спасти пустошь.
— Спи, радость моя, — прошептал Робин. — Мы позаботимся о тебе.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Ночь казалась бесконечной, как все наполненные неожиданными переживаниями ночи. Спрятавшиеся в укрытии феи не думали, что смогут уснуть из-за доносящихся снаружи ужасных звуков. Не надеялись они и на то, что когда-нибудь снова взойдет солнце и наступит следующее утро. Но сон все же сморил их, и солнце встало, отмечая начало новой зари… и новой эпохи. С восходом солнца запели птицы, а по всем топям началось лихорадочное движение.
— Война закончена! — кричали неподалеку мисти-ежи.
— Война закончена! — вторили им пролетавшие по небу феи-росинки.
При первых криках Робин проснулся и оглянулся по сторонам. В темной норе он был один. Случись это в любой другой день, он бы весело рассмеялся, подумав, что кто-то решил поиграть с ним в прятки. Но сейчас он запаниковал.
— Малефисента! Опоссумы разодетые, где же она… где все… Малефисента!
— Все в порядке, — раздался похожий на звон колокольчиков голос его подруги по имени Душистый Горошек.
Робин повернулся вправо и увидел малышку Малефисенту — та лежала в большом гнезде на берегу неглубокого ручья. Четыре деловитые речные феи — Крисит, Локстоун, Вала и Пипси — мыли мягкие темные волосы девочки, осторожно поливая ее головку прозрачной, сверкающей на солнце водой. Малефисента ворочалась в своем гнездышке, тянула к ним ручки, а тем временем Душистый Горошек и Финч украшали ложе цветами и листьями.
— Все утро приходят новости, — объявила Душистый Горошек. — Битва окончена. Топи снова в безопасности.
— Мы готовим Малефисенту к встрече с Гермией и Лисандром, когда они вернутся. Уверена, они будут с минуты на минуту, — добавила Финч, откидываясь назад, чтобы полюбоваться делом своих рук. Затем она вновь наклонилась вперед, чтобы поправить листик, который, по ее мнению, оказался не на месте.
Робин улыбнулся, потом громко рассмеялся.
— Кашляющие уоллербоги! Они сделали это! — Он подлетел к Малефисенте и пощекотал ей щечки. Малышка захихикала и захлопала в ладошки от удовольствия.
Спустя несколько часов после того, как фея-фруктовница Аделла накормила Малефисенту ягодами, а Робин с полсотни раз сыграл с ней в «ку-ку, кто здесь?», Малефисента принялась тихо плакать. Робин подумал, что, наверное, девочка уловила растущее во взрослых чувство тревоги и сама догадалась, что что-то не так. Опасения Робина подтвердились, когда он увидел гиганта-охранника, который медленно направлялся в их сторону.
Огромные охранники-деревья очень редко появлялись в этой части топей — можно сказать, никогда. Они гораздо уютнее чувствовали себя на краю топей и очень серьезно относились к своим обязанностям — стеречь границу. Для того чтобы охранник пришел сюда, должно было случиться нечто крайне важное, особенно если учесть, что только-только закончилась битва. Часовой приближался, волоча по земле свою огромную тень, тяжело звучали шаги, и на этот звук со всех окрестных мест начал собираться волшебный народец.
— Что привело тебя сюда, Берчалин? — спросил Робин часового, когда тот вплотную подошел к ним. — Скоро ли нам ждать возвращения Лисандра и Гермии?
Часовой вздохнул и ответил, переминаясь с корня на корень:
— Боюсь, я принес плохие вести. Я сам вызвался сообщить их, но теперь мне трудно говорить.
Некоторые феи взлетели повыше и окружили дерево-часового, чтобы лучше его расслышать. Им не терпелось узнать новости, и в то же время их заранее пугало то, что они могут услышать.
— Я думала, что мы выиграли войну, — прошептала Финч.
— Мы действительно смогли защитить наш дом и на этот раз, — негромко начал Берчалин. — Но, боюсь, победа досталась нам дорогой ценой. Минувшей ночью были убиты Лисандр и Гермия.
Собравшиеся феи ахнули, а Малефисента начала громко плакать в своем лежащем на земле гнездышке. Остальные смотрели на нее потрясенные, охваченные жалостью к маленькой сироте.
