В словах Боуда прозвучала такая железная логика, что детективы на мгновение растерялись. А ведь они действительно не придали никакого значения этой надписи. Им стало ясно, что дело не такое простое, как кажется на первый взгляд. Да, детективы поторопились с выводами, многого не учли, не сопоставили. В общем, работали спустя рукава. Но самое неприятное — дело заходит в тупик.
— Вот именно, — подтвердил Боуд. — Дело Джонатана Парка очень сложное. Поэтому я предлагаю вам ещё раз проверить все улики. Внимательно изучите все результаты экспертизы. Попытайтесь найти хоть малейшую зацепку, которая укажет на истинного убийцу. Священник не виноват, я уверен в этом. Но доказать это я пока не могу, к сожалению, — Боуд встал и продолжил:
— Если вы согласны, мы можем работать параллельно и делиться сведениями. Дело находится в вашей юрисдикции, и мы не собираемся его забирать. Во всяком случае, на данный момент таких обстоятельств, которые позволили бы нам сделать такой шаг, не существует. Что скажете?
— Мы что, можем отказаться? — с явным недовольством спросил у него Савьера.
Впервые за день Боуд улыбнулся.
— Можете, но это вряд ли поможет.
— А чего тогда спрашивать.
— Рад, что мы так хорошо поладили!
Попрощавшись с детективами, Боуд вышел из здания полиции. Вначале он направился в сторону гостиницы, а затем изменил планы и поехал в аэропорт.
После ухода Боуда оба детектива долго молчали, переваривая разговор с ним, а потом одновременно вздохнули и принялись за дело Джонатана Парка, которое считали уже закрытым.
На следующий день, не успев даже выспаться как следует, Джеймс Боуд отправился в штаб-квартиру ФБР. Буркнув своим сотрудникам нечто похожее на приветствие, он заперся у себя в кабинете и строго-настрого запретил себя беспокоить. Боуд включил компьютер и начал рыться в архивах ФБР и полиции, пытаясь найти какую-либо зацепку, которая помогла бы ему в деле Джонатана Парка. Время от времени Боуд бормотал себе под нос, а вернее, задавал одни и те же вопросы:
— Для кого он просил помощи? И почему употребил это слово "нас"?
Минуты бежали одна за другой, превращаясь в часы. Все поиски Боуда были тщетными, но он не прекращал их. У него было предчувствие, что он напал на след чего-то очень важного. Предчувствие никогда не подводило Боуда, поэтому Джеймс снова уткнулся в компьютер и с еще большим упорством стал рыться в архивах ФБР и полиции. Он не мог перепоручить эту работу другим агентам, так как боялся, что они могут упустить какую-нибудь деталь, которая хоть немного прольет свет на это преступление. Что даст хоть какой-нибудь ответ на вопросы, которые он себе задавал. Бесполезно потратив восемь часов своего времени, Боуд с весьма раздражённым видом встал из-за стола.
— Должно же быть что-то, — пробормотал себе под нос
Боуд.
Русский эмигрант приезжает с семьёй в штаты по совершенно непонятной причине. Живёт очень тихо. Никого не беспокоит. Что, кстати сказать, совсем не похоже на русских. Соседи с явным удовольствием общаются с ними, считая их высококультурными людьми. Они не богаты. Но, тем не менее, их кто-то находит и по непонятной причине убивает. Во время этого убийства там оказывается священник со своим другом. Друга убивают, а священник остаётся в живых. Живой единственный свидетель. Ах да, ещё инвалид с очень короткими ногами, который даже с постели не смог подняться и поэтому попросту ничего не видел, а только слышал. Инвалид указывает на священника как на убийцу.
Боуд подошёл к столу, взял карандаш и на чистом листе поставил большой знак вопроса.
— Это первая загадка, — пробормотал Боуд, — потому что этот инвалид наверняка лжёт. Священник не может быть убийцей. А почему он не может быть убийцей? — тут же спросил себя Боуд и сразу же ответил:
— Всё просто. Судя по его прошлой жизни, он просто не мог этого совершить. К тому же там находился единственный близкий ему человек. Кроме этого Айзека у Парка никого не было. Глупо думать, что он мог убить его, даже ради денег. Пусть даже больших денег. Он не сделал бы этого. К тому же Парку скоро исполнится 60 лет. Он почти старик. А в доме находились трое взрослых крепких мужчин. Вряд ли они бы молча стояли и смотрели, как Парк вырезает всю их семью. Не сходится. Не сходится. Тогда кто же убийца? В доме нашли 8 трупов, священника и инвалида. Кто же убийца?
Возможно, Парк видел убийцу и опасается его выдавать?
Эта мысль заставила Боуда задуматься. Ведь после того как Парк дал им номер телефона отдела секретных расследований и назвал его имя, он ни с кем больше не разговаривал. А, кстати, почему он дал моё имя? И, вообще, откуда он может его знать?
На эти вопросы мог ответить сам Парк. Боуд почти пожалел, что во время визита в Джерси не поговорил с Парком. Но это чувство вскоре прошло. Боуда больше всего заинтриговала надпись на стене. И прежде чем встретиться с Парком и получить необходимые ему ответы, он должен понять, почему появилась эта надпись. Или, по крайней мере, выяснить об этом русском эмигранте как можно больше, что являлось весьма нелёгкой задачей.
— Чёрт бы побрал это дело! Свалилось на мою голову неизвестно откуда! — в сердцах вырвалось у Боуда. — Одни вопросы. Десятки вопросов и ни одного ответа!
Стук в дверь прервал его мысли.
— Кто там ещё! — раздражённо воскликнул Боуд, но, несмотря на состояние, в котором он пребывал, всё же подошёл и открыл дверь.
— Агент Метсон! — воскликнул Боуд, увидев в дверях невысокую женщину лет 30 с короткими светлыми волосами и приятным лицом.
Женщина обладала светло-карими глазами, которые в эту минуту с пониманием и незаметным сочувствием смотрели на Боуда.
— Я хотела предложить помощь. Но…
— Проходите, агент Метсон. Проходите. Вот так, — Боуд провёл её к своему креслу, — а теперь садитесь на моё место… вот так и продолжайте начатое мной дело… а я поеду домой, пока не потерял остатки терпения. Поеду домой. Успокоюсь. Высплюсь. Приду в своё обычное расположение духа, если это, конечно, возможно. а затем вернусь обратно в этот кабинет, чтобы услышать от вас, что вы ничего не смогли найти. чёрт побрал бы этого священника. Зачем он мне позвонил?
Одеваясь, Боуд продолжал ворчать. Его злило, что проделанная работа не принесла никакого результата. Он, было, направился к выходу, как вдруг его окликнула агент Метсон:
— Агент Боуд!
— Чего ещё? — раздражённо откликнулся Боуд. — Мне что, и домой уже нельзя поехать?
— Вы не сказали мне, что следует сделать? — не обращая внимания на эту вспышку, — спокойно сказала Метсон.
— Действительно, не сказал. Просто удивительно. Я об этом совершенно забыл, — Боуд покачал головой, словно осуждая себя за невнимательность. Вернее, за полный выход из обычной колеи.
— Свяжитесь с Интерполом. Меня интересует дело Джонатана Парка. В частности, личность Аркадия Ман-дрыги. И очень интересует надпись на стене, которую он сделал перед смертью. Я имею в виду слова "Спасите нас".
— Я знаю. Я знакома с делом "кровавого священника".
— Прекрасно. Поройтесь в архивах Интерпола пока, а я поеду спать и строго-настрого накажу жене не будить меня.
Больше Боуду говорить не хотелось. Он устал. Он был недоволен собой. Боуд отправился домой.
Дома его ждал горячий ужин. Но он поел без аппетита. Миссис Боуд, видя, что муж не в духе, не стала ему докучать расспросами. Она молча проводила взглядом Джеймса, который взял подушку и расположился на диване перед телевизором. Но как только он прилег, тяжелый каменный сон навалился на него. Мисс Боуд тепло улыбнулась, заботливо накрыла его одеялом (она, как никто другой, понимала и принимала такое состояние мужа). Поцеловав на ночь двух дочерей, сама отправилась в спальню.
Боуд проснулся. Ароматные, соблазнительные, вкусные запахи, щекотавшие его нос, распространились по всей квартире. Джеймс не мог уже оставаться в постели. Он сбросил одеяло и как был в помятых брюках и помятой рубашке с босыми ногами, так и отправился на кухню. У плиты стояла жена и хлопотала над утренним завтраком. Она была в халате, поверх которого был наброшен симпатичный фартук. Боуд обнял жену со спины и поцеловал в шею.
