купеческой дочери, белые груди. Только богатыри на охоту уйдут, а баба-яга тут как тут! Долго ли, коротко ли - спала с лица красная девица, похудела- захирела; слепой ничего не видит, а Катома-дядька, дубовая шапка замечает, что дело неладно; сказал про то слепому, и пристали они вдвоем к своей названой сестрице, начали допрашивать, а баба-яга ей накрепко запретила признаваться. Долго боялась она поверить им свое горе, долго крепилась, да наконец братья ее уговорили, и она все дочиста рассказала:
- Всякий раз, как уйдете вы на охоту, тотчас является в избушку древняя старуха - лицо злющее, волоса длинные, седые - и заставляет меня в голове ей искать, а сама сосет мои груди белые.
- А, - говорит слепой, - это - баба-яга; погоди же, надо с ней по-своему разделаться! Завтра мы не пойдем на охоту, а постараемся залучить ее да поймать...
Утром на другой день богатыри не идут на охоту.
- Ну, дядя безногий, - говорит слепой, - полезай ты под лавку, смирненько сиди, а я пойду на двор - под окном стану. А ты, сестрица, как придет баба-яга, садись вот здесь, у этого окна, в голове-то у ней ищи да потихоньку пряди, волос отделяй да за оконницу на двор пропускай; я ее за седые-то космы и сграбастаю!
Сказано-сделано. Ухватил слепой бабу-ягу за седые космы и кричит:
- Эй, дядя Катома! Вылезай-ка из-под лавки да придержи ехидную бабу, пока я в избу войду. Баба-яга услыхала беду, хочет вскочить, голову приподнять - куда тебе, нет совсем ходу! Рвалась-рвалась - ничего не пособляет! А тут вылез из-под лавки дядя Катома, навалился на нее словно каменная гора, принялся душить бабу-ягу, ажио небо с овчинку ей показалось! Вскочил в избушку слепой, говорит безногому:
- Надо нам теперь развести большой костер, сжечь ее, проклятую, на огне, а пепел по ветру пустить!
Взмолилась баба-яга:
- Батюшки, голубчики! Просите... что угодно, все вам сделаю!
- Хорошо, старая ведьма! - сказали богатыри. - Покажи-ка нам колодезь с целющей и живущей водою.
- Только не бейте, сейчас "окажу!
Вот Катома-дядька, дубовая шапка сел на слепого; слепой взял бабу-ягу за косы; баба-яга повела их в лесную трущобу, привела к колодезю и говорит:
- Это и есть целющая и живущая вода!
- Смотри, дядя Катома, - вымолвил слепой, - не давай маху; коли она теперь обманет - ввек не поправимся!
Катома-дядька, дубовая шапка сломил с дерева зеленую ветку и бросил в колодезь: не успела ветка до воды долететь, как уж вся огнем вспыхнула!
- Э, да ты еще на обман пошла!
Принялись богатыри душить бабу-ягу, хотят кинуть ее, проклятую, в огненный колодезь. Пуще прежнего взмолилась баба-яга, дает клятву великую, что теперь не станет хитрить:
- Право-слово, доведу до хорошей воды. Согласились богатыри попытать еще раз, и привела их баба-яга к другому колодезю. Дядька Катома отломил от дерева сухой сучок и бросил в колодезь: не успел тот сучок до воды долететь, как уж ростки пустил, зазеленел и расцвел.
- Ну, это вода хорошая! - сказал Катома. Слепой помочил ею свои глаза - и вмиг прозрел; опустил безногого в воду - и выросли у него ноги. Оба обрадовались и говорят меж собой:
- Вот когда мы поправимся! Все свое воротим, только наперед надо с бабой-ягой порешить; коли нам ее теперь простить, так самим добра не видать - она всю жизнь будет зло мыслить!
Воротились они к огненному колодезю и бросили туда бабу-ягу: так она и сгинула!
После того Катома-дядька, дубовая шапка женился на купеческой дочери, и все трое отправились они в королевство Анны Прекрасной выручать Ивана-царевича.
Стали подходить к столичному городу, смотрят: Иван-царевич гонит стадо коров.
- Стой, пастух! - говорит Катома-дядька. - Куда ты этих коров гонишь?
Отвечает ему царевич:
- На королевский двор гоню; королевна всякий раз сама поверяет, все ли коровы.
- Ну-ка, пастух, на тебе мою одежду, надевай на себя, а я твою надену и коров погоню.
- Нет, брат, этого нельзя сделать; коли королевна уведает - беда мне будет!
- Не бойся, - ничего не будет! В том тебе порука Катома-дядька, дубовая шапка!
Иван-царевич вздохнул и говорит:
- Эх, добрый человек! Если бы жив был Катомадядька, я бы не пас в поле этих коров.
Тут Катома-дядька, дубовая шапка сознался ему, кто он таков есть; Иван-царевич обнял его крепко и залился слезами:
- Не чаял и видеть тебя!
Поменялись они своими одежами; погнал дядька коров на королевский двор. Анна Прекрасная вышла на балкон, поверила, все ли коровы счетом, и приказала загонять их в сарай.
Вот все коровы в сарай вошли, только последняя у ворот остановилась и хвост оттопырила. Катома подскочил:
- Ты чего, собачье мясо, дожидаешься? - схватил ее за хвост, дернул, так и стащил шкуру! Королевна увидала и кричит громким голосом:
- Что это мерзавец пастух делает? Взять его и привесть ко мне!
Тут слуги подхватили Катому и потащили во дворец; он идет - не отговаривается, на себя надеется. Привели его к королевне; она взглянула и спрашивает:
- Ты кто таков? Откуда явился?
- А я тот самый, которому ты ноги отрубила да на пень посадила; зовут меня Катома-дядька, дубовая шапка!
"Ну, - думает королевна, - когда он ноги свои воротил, то с ним мудрить больше нечего!" - и стала у него и у царевича просить прощения; покаялась во своих грехах и дала клятву вечно Ивана-царевича любить и во всем слушаться. Иван-царевич ее простил и начал жить с нею в тишине и согласии; при них остался слепой богатырь, а Катома-дядька уехал с своею женою к богатому купцу и поселился в его доме.
Русские народные сказки
Альтернативный текст:
