важное. Вы используете это в приближающемся мгновении. С каждым мгновением ваша зрелость возрастает.
С каждым мгновением вы становитесь все более и более центрированными, более и более погруженными в мгновение, более и более осознающими, более и более бдительными, более и более способными жить.
Тогда кто станет беспокоиться о смерти? Умирая, мы будем наслаждаться ею. Смерть тоже станет мгновением жизни.
Смерть - это не конец жизни, но лишь мгновение превращения, ведь не умирает ничто. Ничего нельзя уничтожить, можно лишь изменять формы, объемы.
Теперь наука оказалась в состоянии разрушить Хиросиму, Нагасаки, весь мир... но не по-настоящему. Она не может разрушить и кусочка камня. Она не может уничтожить его полностью, аннигилировать его; он все еще будет оставаться. Можно разбить его на кусочки, но кусочки все еще будут. Можно нагреть его так сильно, как если бы вы подвели под него само солнце; он расплавится, но все еще будет. Да, вы измените форму, но невозможно выбросить его из существования.
Ничто не умирает, ничто не рождается.
Рождение просто означает, что форма, которой вы были, не была этой формой, но какой-то другой, и поэтому вы не узнаете ее.
Вы не можете узнать даже свои фотографии, сделанные во чреве матери. Если я покажу вам фотографию из вашей прошлой жизни, узнаете ли вы ее? Забудьте о чреве матери, вы не сможете узнать свою фотографию, на которой изображены вы, когда вам было три месяца, шесть месяцев, девять месяцев.
Все меняется непрерывно.
Смерть - это великое превращение.
Вы спрашиваете, какое место в моей религии занимает самоотречение. Перед тем как я отвечу вам, нужно заметить еще одно обстоятельство: эта идея отречения так глубоко укоренилась во всем человечестве, что даже люди, отрицающие существование жизни после смерти, использовали ту же самую логику. Эта логика стала почти универсальной.
Например, в Индии была школа атеистов, называвшаяся чарваки. Слово «чарвака» стоит того, чтобы его понять. Их враги - а для чарваков все религии враги - сожгли все их книги, так что ни одной книги чарваков не осталось. Все, что мы знаем о них, исходит из книг индусов, джайнов, буддистов, критикующих чарваков. Поэтому мы и можем догадаться, о чем говорили эти люди, но мы не можем быть абсолютно уверенными. Все они религиозные люди, и вот - уничтожили священные книги чарваков. Может быть, они многих из них и убили, поскольку сегодня ни одного из чарваков в Индии не осталось. И все священные книги так резко выступают против чарваков, что кажется, они обладали когда-то огромной силой. Иначе, зачем критиковать их, когда нет последователей у этой философии.
Все три религии непрерывно громили и протестовали против чарваков. То была, наверное, очень популярная философия во всем мире. И действительно, она все еще является мощной философией по всему миру, но так как люди - лицемеры, они не признают ее. Только послушайте эту философию и вы поймете, что из ста человек девяносто девять и девять десятых процента - чарваки. Они могут быть христианами, они могут быть индусами, они могут быть мусульманами, не имеет значения; все это лишь их маски.
Вот как враждебные священные книги описывают значение слово чарвака: есть, пить и веселиться. Во враждебных священных книгах чарвака означает того, кто верит только в поглощение — посредством всех органов чувств. Я не могу сказать, что какой-либо чарвака сказал именно это, но это возможно. Враждебные священные книги цитируют чарваков так: «Даже если вы вынуждены занимать денег, не беспокойтесь, но пейте, ешьте и веселитесь. Продолжайте занимать деньги, ведь после смерти ни вас не будет, чтобы расплатиться, ни их не будет, чтобы спросить с вас: 'Как насчет моих денег?' Все кончается со смертью, поэтому не волнуйтесь, когда священники говорят вам, что вы будете страдать из-за своей кармы. Наслаждайтесь всеми возможными способами. Не упускайте наслаждения. Этот мир единственный».
Такой смысл придан чарвакам их врагами, в одной враждебной священной книге - ее писал, наверное, очень либеральный человек — говорится, что такой смысл им придан их врагами, нами. Но сами чарваки придавали своему названию другой смысл. Оно означает того, кто обладает сладкой философией - и такое значение вытекает из того же самого слова — того, кто говорит медовые слова. И точно, они говорили медовые слова. Но они тоже следовали той же самой логике.
Религиозные люди говорят: «Отрекитесь от этого мира, если хотите наслаждаться в том мире». А чарваки говорят: «Отрекитесь от того мира, если хотите радоваться в этом». Но логика та же самая. Они принимают ее под различными углами зрения, но и те и другие предлагают вам отречься от одного ради другого. Чарваки говорят вам отречься от того мира: нет Бога, нет нирваны, нет рая - отрекитесь от всего этого. Все это есть здесь - так что наслаждайтесь.
У эпикурейцев в Греции была та же самая философия и та же самая логика. Даже Карл Маркс захвачен той же логикой: нет другого мира. Прежде всего, нужно попытаться отвергнуть другой мир, только тогда вы сможете наслаждаться этим миром.
Так что сначала разрушьте другой мир: нет Бога, нет рая, нет неба, ничего нет. Нет бессмертной души; все умирает вместе с вашим телом. Вы - не что иное, как ваше тело, ваша химия, ваша биология, ваша физиология, все вместе - вы следствие всего этого. Это все равно, как часы, которые идут, - это ведь не значит, что какая-то душа движет ими. Разберите их на части и вы не найдете никакой души, всего- навсего определенное сочетание частей. Соберите их снова, и часы опять начнут тикать.
Карл Маркс говорит: «Сознание вторично, оно не существует независимо от тела. Поэтому, когда тело умирает, сознание исчезает. Отчего эта настойчивость в отрицании другого мира? По той простой причине, что если вы не отвергнете другой мир, вы не сможете наслаждаться этим.
Но, пожалуйста, поймите мою точку зрения, которая полностью отличается от точки зрения этих людей - религиозных, антирелигиозных, теистов, атеистов. Я не принадлежу ни к кому из них.
Я говорю вам, что жизнь продолжает существовать, но нет необходимости называть это другим миром. Это тот же самый мир, та же неразрывность.
Река Ганг начинается в Гималаях; там она всего лишь маленький ручеек. По мере того, как она спускается, к ней присоединяются другие водопады, другие ручейки; она становится больше, больше и больше. Когда она покидает Гималаи, она становится огромной рекой. Невозможно представить себе, что это та же самая река. Можно увидеть, откуда она возникает. Поскольку индусы любят корову как свою мать, они поставили в истоке Ганга камень в виде морды коровы. Ганг стекает водопадом сквозь этот камень; он так мал, так тонок.
К тому моменту, когда Ганг достигает Бенареса, уже невозможно поверить в его размеры. А когда он достигает Калькутты, чтобы встретиться с океаном, он сам становится почти океаном. Стоя там, вы не решите, где же океан; так он обширен. Он впадает в океан и остается океаном. Куда ему деть себя? Да, это уже больше не река - возможно, какая-то часть воды испаряется в облака, какая-то часть воды превращается в лед и движется в арктических широтах, - но он остается, от него не убывает.
Таким образом, я не говорю, что вы должны отрекаться от чего-либо; этот мир для того, тот мир для этого. Вам совсем не нужно отрекаться. Вы должны жить!
Вы должны жить интенсивно и полно, где бы вы ни были, чем бы вы ни были.
И если вы наслаждаетесь этим временем, этим местом, этой доступной вам возможностью, то вы определенно будете двигаться к более высокому сознанию. Вы начнете приобретать, изучать, понимать, становиться более осознающими. Жизнь будет продолжаться. Она будет зависеть от вашего осознавания, от того, какие формы оно принимает, высшие или низшие; движется ли оно к большему страданию или к большему восторгу, - но будет зависеть в этот самый момент. Поэтому я и говорю, что не нужно отрекаться от мира.
Итак, я - странный человек, я ведь против религий. Религиозные люди в Индии написали против меня книги и статьи - против меня написали книги и статьи и коммунисты.
Однажды я путешествовал, и президент индийской коммунистической партии С.А.Дандж ехал вместе со мной в одном купе. Его племянник написал против меня книгу. Он спросил меня: «Вы видели книгу, которую мой племянник написал против вас?»
Я сказал: «Я настолько сильно вовлечен в жизнь, что меня не тревожит, кто и что обо мне пишет. И
