власти.
Добру не нужно обладать властью.
Добро имеет свою собственную, присущую ему власть.
Зло же для поддержания себя нуждается во внешней власти.
Халиль Джебран написал один красивый рассказ. Этот человек написал так много красивых рассказов, что, как кажется, с ним не сравнится никто в человеческой истории. Этот рассказ очень короткий, и в этом красота Халиля Джеб-рана. Он не пишет больших рассказов, по которым можно снимать фильмы; его рассказы занимают всего лишь несколько строк, но они так проникновенны, — до самых глубин человеческих.
История такова: Бог создавал мир и все, что необходимо. Он огляделся вокруг и почувствовал, что упустил две вещи: красоту и безобразность. Так что последними вещами, которые он создал, были красота и безобразность. Естественно, он дал красоте красивые одежды, а безобразности - безобразные; и он отпустил их с небес на землю.
То было долгое путешествие, и к тому времени, когда они достигли земли, они устали и запылились, поэтому прежде всего они решили искупаться. Было раннее утро, солнце только что встало, и они отправились к озеру, сбросили свои одежды и прыгнули в воду. Вода была освежающей и прохладной, они наслаждались ею.
Красота заплыла далеко от берега, а когда оглянулась, была удивлена: безобразность исчезла. Она вернулась и увидела, что исчезла и ее одежда. Тогда красота поняла, что случилось: безобразность забрала ее одежды и убежала. Рассказ заканчивается: с тех пор безобразность прячется в одеждах красоты, а красота вынуждена носить одежды безобразности. Красота бегает за безобразностью, ищет ее, но не может найти.
Красивый рассказ. Безобразности нужно что-то, в чем она может спрятать себя, чем она может притвориться, - прикрыть себя маской. Красота же совсем не думает об этом; ей и в голову не могло прийти, что безобразность стащит ее одежды и убежит.
Человек, сердце которого пульсирует добротой, благословением, не чувствует необходимости быть президентом или премьер-министром. У него нет времени, чтобы тратить его на эту мерзкую игру в политику власти. У него достаточно энергии. Доброта несет эту энергию с собой. Такой человек будет творить музыку, он будет слагать стихи, он изваяет красоту в мраморе; он сделает что-то, для чего власть не нужна. Все, что нужно, уже предоставлено ему. Это красота добра, власть присуща ей самой.
Поймите это совершенно ясно: вы можете быть совершенно уверены в том, что все, чему требуется внешняя власть, не является добром. Оно лишено внутренней потенции; оно живет заимствованной жизнью.
Так что в жизни случаются странные ситуации: плохие люди достигают хорошего положения, становятся уважаемыми, и не только в свое время, но и в истории. История полна таких имен.
В истории Гаутаму Будду, Махавиру, Канада, Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и людей, подобных этим, вы не найдете даже в ее примечаниях. А Александр Великий, Чингисхан, Тамерлан, Надир-шах, Наполеон Бонапарт, Адольф Гитлер, - они создали основную часть истории. На самом деле, мы должны переписать всю историю заново, потому что все эти люди должны быть стерты с ее страниц. Даже память о них должна исчезнуть, потому что даже память о них плохо влияет на людей.
Лучше, если человечество не будет помещать эти имена даже в примечаниях, в этом нет нужды. Они были кошмаром; лучше совершенно забыть о них, чтобы они не следовали за вами как тени. И мы должны найти людей, живших на этой земле и сделавших ее красивой; делившихся своей радостью, своим танцем, своей музыкой, делившихся своим экстазом, — но оставшихся неизвестными. Люди совершенно забыли их имена.
Люди не имеют никакого представления о том, сколько религиозных людей жило на земле и осталось в неизвестности. Причина того, что вы знаете эти несколько имен, что их имена известны, заключается не только лишь в том, что они были религиозными, — есть какие-то дополнительные причины. Только подумайте: если бы Иисус не был распят, услышали бы мы его имя? Так что дело не в Иисусе, — ни в его качествах, ни в его доброте, - но в распятии, которое делает из него историческую фигуру.
Вы знаете Гаутаму Будду не потому, что он просветленный человек, но потому, что он был сыном великого царя. А когда сын такого великого царя отрекается от царства, тогда, конечно, вся страна вдаль и вширь разносит его имя. Не потому, что он религиозный человек, но потому, что он отрекся от такого большого царства, - такого царства, которого вы домогались и о котором мечтали на протяжении многих жизней. А у этого человека нашлась воля, - он просто взял и выбросил все это царство и не оглянулся.
Вот почему вы помните Гаутаму Будду. Где-то люди вынуждены были упомянуть его имя, потому что он был царем, отрекшимся от своего царства. Если бы он был сыном бедного человека, никто не услышал бы о нем. И были многие, чьи имена совершенно не известны. Даже при их жизни лишь немногие люди смогли почувствовать то, что в них есть присутствие иного рода.
Доброта обладает своей внутренней силой, в ней есть ее собственная выгода, свое благословение. И не где-нибудь еще, не в какой-то другой жизни, - вы творите добро сейчас, а воздастся вам за него в другой вашей жизни. Странный все-таки закон, -это и есть закон кармы.
Если вы живете бедной, жалкой жизнью, жизнью страдания, то закон кармы скажет, что ваша жизнь такова, потому что в прошлой своей жизни вы совершали недобрые дела, - и вот их результат. Если же кто-нибудь наслаждается добрым здоровьем, деньгами, властью, всеми радостями жизни, то вам не нужно завидовать ему: он творил добрые деяния в прошлой жизни, а теперь пожинает урожай. Он посеял семена в прошлой жизни.
Но почему такая большая дистанция между сеянием семян и жатвой урожая? Что, всегда так, что в одной жизни вы творите добрые или плохие дела, а результат наступает лишь в иной жизни? Мне кажется, что во всем этом есть какой-то заговор. Это не закон, это заговор, связанный с тем, что священник не может объяснить, почему какой-нибудь человек богат, тогда как каждый знает, что он творит зло, - и становится тем не менее еще богаче. А другой человек известен добрыми делами, но страдает. Так является ли добро добром?
Так что священство просто затрудняется объяснить такую ситуацию, которая встречается повсюду. Добрых людей можно найти в каждом уголке земли, - бедных, голодающих, страдающих. Плохим же людям сопутствует успех. Пройдохи, - готовые каждому перерезать горло, уже перерезавшие горло многим, идущие по головам людей к власти и богатству, использующие людей как вещи, - они обладают всем, что по праву должно принадлежать добрым людям.
Как объяснит священник все это? И вот он нашел способ: закон кармы. Он не может объяснить все это здесь и сейчас, поэтому он перемещает всю сцену действия. Он делает так, что между вашими действиями и их результатами встает смерть; результаты наступят после смерти, в следующей жизни. Но почему? Вы кладете руку в огонь, а обожжетесь в следующей жизни? Если вы положите руку в огонь сейчас, то и обожжетесь тоже сейчас.
Так что любой священник, любой монах, любой человек, приходящий с Востока и говорящий о законе кармы, — отведите его к костру. Скажите ему: «Положите руку в огонь, чтобы мы могли посмотреть, сработает ли закон кармы здесь и сейчас. И нужно ли ждать так долго, чтобы наступила смерть, и лишь после нее наступил результат? Действие - смерть - результат? Смерть должна вмешиваться абсолютно?» Я знаю, что он не согласится положить руку в огонь.
Вот почему я сказал: «Я могу сказать совсем немногое о законе кармы, совсем немного, всего лишь два слова: фу, фу».
Вот что мне нужно будет объяснить вам - это орегонская история. Если я не ошибаюсь, сенатор Фатфилд явился с визитом в свой избирательный округ. Конкретно, он приехал в резервацию индейцев. Он приезжал сюда лишь раз в пять лет, как раз при приближении выборов. Индейцы прекрасно понимали, что он приезжает лишь раз в пять лет, обещает великие дела, а потом исчезает; а все эти дела так никогда и не наступают.
Он снова появился пять лет спустя, и снова та же игра. Индейцы — простые люди... Их вождь собрал всех своих людей в одно место, которое обычно и использовалось для общих собраний. Сенатор Фатфилд начал свои обычные обещания: «Простите меня в последний раз. Было так много трудностей, так много проблем, финансовая депрессия и так много войн, что я не смог организовать постройку моста через реку,
