Голубое поместье

себе эти три стороны его одного, обращенные к ней.

А потом забыла об остальных и помнила только одного Тома, его элегантное тело, его интеллект, его… невинность. Ртом он припал к губам Кейт и язык его тоже был теперь в ней. Пальцы его впивались в ее плечи, в другой миг прикосновение показалось бы ей болезненным. Но теперь ей было приятно, когда он забавлялся с ней. Необходимость брала власть над ним, и ей хотелось сопротивляться ему, кусаться, царапаться, ранить, чтобы он понял правду о ней, понял, какова она на самом деле.

— Боже!

Она вскрикнула тоже, острая боль обожгла плечо. Том соскочил с нее, и холодный воздух разделил тела. Он споткнулся о столик возле постели, повалил его, сбросив книги и лампу на пол. Шум, холод и внезапная боль поразили ее.

Кейт тяжело дышала, прижимая руку к плечу. Том резко отвернулся, в поздних сумерках она заметила, как какое-то темное создание ползет между его лопаток.

Том щелкнул выключателем у двери, и она увидела только темные полоски крови, выступившей на его белой спине.

Кровавые, словно его хлестнули кнутом. Но это не мои ногти, пришла в голову глупая мысль. Она задрожала. Мои ногти не настолько остры. Кровь выступила из узких ранок, начинала стекать на кожу, но Том распахнул дверь и задержался возле нее на мгновение, выглянув на площадку. Потом сделал несколько шагов, ничего больше не было слышно.

Ничего. Ни звука, ни бегущей фигуры, ни шума закрывающейся вдалеке двери. Ничего. Дом был спокоен, он ждал в тишине. Том вернулся в комнату, напряжение исказило его лицо почти до неузнаваемости.

— Том! — Ее пальцы, прикасавшиеся к собственному плечу, были мокры. Она посмотрела на кровь, потом на него. — Том, что…

Бледный, он стоял в ярости под ярким светом. Потом вдруг улыбнулся и через всю комнату пробежал к открытому окну задернуть занавески.

— С тобой все в порядке?

— Да уж какой, к черту, порядок! Что это было, ты заметила?

Она покачала головой.

— Я закрыла глаза. Том, твоя спина!

Он повернулся, заглядывая в зеркало туалетного столика.

— Что случилось?

— Господь знает! — Он оглядывал комнату, словно пытаясь найти что-то поломанное, упавшее, способное предоставить объяснение. Том вновь подошел к двери и зашел в коридор уже подальше. Кейт ожидала, глядя на него, она не желала вставать с постели.

Том вернулся и сел возле нее, осторожно ощупывая плечо.

— А кто еще находится в доме? Что здесь происходит?

— Том, я… — Кейт села, натянув на себя простыню: ей вдруг сделалось холодно. — Здесь нет никого. В доме никого нет, если не считать нас четверых.

— Или ты думаешь мне это привиделось? — Том взглянул на окровавленную руку. — И твое плечо тоже. — Он прикоснулся к разрезанной коже. Дрожь усилилась.

— Кто это был? Кто мог это сделать?

— Свихнувшийся кузен Саймон, наверное? Или таинственный Бирн? — Том приподнял бровь, но в глазах его не было никакого веселья.

— Саймон? — Это было невероятно. — Он не из таких! И Бирн… нет, нет, не могу в это поверить!

Том уже натягивал трусы и джинсы, раны на его спине оказались в области плеч. Он вновь подошел к двери и распахнул ее, поглядев в обе стороны коридора.

— Я ничего не слышал, — сказал он. — Никаких шагов, ничего. Я не слышал даже, чтобы открывалась дверь.

— Мы слишком увлеклись, — проговорила она онемелыми губами. — И поэтому ничего не слышали.

— Есть ведь какая-то причина, объяснение. — Том будто разговаривал с самим собой. — Причина есть, она должна быть. Что здесь происходит?

Кейт встала, потянулась за ночной рубашкой. И, пряча глаза, надела ее.

— Это Лягушка-брехушка, вот и все, Том. А теперь мне нужно что-нибудь теплое, утешающее. Горячее питье, шоколад, чай. Пойдем вниз.

Он повернулся.

— Лягушка-брехушка? Конечно же, нет!

— Ты боишься? Она сбежала куда-то. Она редко ведет себя подобным образом. Пойдем со мной, Том.

Но он стоял и только наблюдал за тем, как она оставила комнату, почти сбежала вниз по лестнице, словно стремясь подальше уйти от него. Шаги ее удалялись, терялись в общей тишине дома.

Том вышел на площадку и заглянул в холл. Книги и журналы белели в тьме. Пахло жимолостью, которую Рут недавно оставила на столе. Том собирался последовать за Кейт вниз, когда услыхал негромкий звук, напоминающий шепот. В длинном коридоре за его спиной шелестели хорошо смазанные колеса. Взявшись за поручни, Том повернулся и посмотрел вдоль коридора, на ряд закрытых дверей, выгоревшие обои и непокрытые ковром доски.

Именно в такой момент герой книги и фильма всегда приступает к исследованиям, подумал Том, отправляясь разыскивать чудовище или вампира — что-нибудь в этом роде — и всегда побеждает зло.

Но порезы на его спине болели, их надо было промыть. В любом случае Том не считал себя героем. Он видел себя хроникером, а не участником событий. Завтра, когда будет светло и солнечно, он исследует этот длинный коридор. Но не сейчас.

Направившись к лестнице, неторопливо спускаясь на промежуточную площадку, он решил, что найти Кейт будет не столь уж легким делом. В конце концов, он совсем не знает ее.

Она принадлежит дому, подумал Том, и больше никому и ничему.

12

— А эта Лягушка-брехушка, — спросил Том у Саймона за завтраком, — куда она исчезла?

В уголке не было никаких теней, ничто не сновало возле лодыжек Саймона.

Кузен Кейт казался неопрятным, словно неубранная постель… неумытым, утомленным и нелюбимым. Он потянулся через стол к кофе и ответил усталым голосом:

— Не знаю. Почему вы спрашиваете?

— Ночью на нас напали. — Том был слишком разъярен, чтобы заботиться о приличиях. Осознанно, желая потрясти хозяев, он стянул с себя тенниску и повернулся в кресле. И с удовлетворением услыхал легкий вздох матери Кейт. — Почему вы терпите ее?

Саймон встал.

— Рут знает причину. По-моему, и Кейт тоже. Она могла бы сразу все объяснить.

— Не надо напускать тайн, Саймон. — Кейт смотрела только на Тома. — Видишь ли, это не совсем домашнее животное, — проговорила она, торопясь, чтобы успеть покончить со всем, прежде чем отвага оставит ее. — Это какая-то дворняжка, она не принадлежит нам. Просто явилась из леса несколько лет назад. Вообще-то она почти ручная и хочет с нами оставаться. Обычно она не причиняет никаких неприятностей и более-менее привыкла к дому, но Саймон утверждает, что иногда она забывается, хотя до вчерашней ночи, я ни разу не видела ничего подобного.

Саймон удивленно скривил рот, что не прошло мимо глаз Тома.

— Так вот оно, — проговорил Саймон. — Вот и объяснение.

— Тварь совсем не ручная, — сказал Том. — Ее нужно поставить на место, дать хорошую