- Жалеешь этого неполноценного?! Да он же буйный! Кто тебе разрешал его отвязывать?! Глянь, даже мазью его помазала!!!
Видимо Рената совсем не боялась своей хозяйки, так как даже не сдвинулась с места, а только ответила с укором:
- Как вам не стыдно госпожа? Мучить этого несчастного? Он ведь совсем как ребёнок! И добрый! И слушается меня!
- Добрый?! Слушается?! Ха-ха! - с презрением засмеялась хозяйка. - Вот я посмотрю на тебя, когда он начнёт тебя душить и насиловать. Что ты тогда скажешь о его доброте и послушании?
- Да не может он такого сделать!
- Очень даже может быть! - и без всякой логики добавила: - У этого придурка даже не встаёт!
- Он бедненький ведь совсем боли не чувствует! - защищала меня Рената.
- Зато я почувствовала, когда это животное меня укусило!
- Значит, вы над ним безжалостно издевались…
- Закрой рот и знай своё место! - перебила садистка свою служанку. - Слишком много себе позволяешь! Я уверена в его полном притворстве! А когда этот придурочный скот взгромоздится на тебя и покажет свои низменные инстинкты, то я даже не подумаю включать парализатор! Пусть сделает с тобой что заблагорассудится!
- Ну, как же так можно, госпожа?! - на глазах у Ренаты появились слёзы. - Я ведь вам не сделала ничего плохого, да и этот несчастный тоже. Он действительно хороший и слушается! Надо дать ему конфетку только…
- Ну и панькайся с ним! Но спасать я тебя не стану! И отведи придурка к его брату-бегемоту. Пусть хоть с ним попрощается! Всё равно недолго жить осталось!
И рассерженная фурия выскочила из комнаты. Только грохнула со всей силы дверью. Рената показала ей вслед язык и воскликнула:
- Садистка несчастная! - потом вытерла слёзы и пошла за одну из штор. Оттуда она вынесла комплект мужской одежды и стала меня одевать, что-то бормоча себе под нос. Я не сильно прислушивался, и не удивлялся правильно подобранному размеру, так как думал о Гарольде. С одной стороны хорошо, что мы вместе, но что это за фраза о прощании? И кому недолго жить осталось? Мне или ему? И в честь чего спрашивается такое отличие? Если хотят убрать меня, за мою неполноценность, то надо срочно 'выздоравливать'. Если что-то с Гарольдом, то надо предпринимать самые решительные меры к освобождению. Любыми средствами! И тут помощь Ренаты будет весьма кстати.
Я прислушался к её бормотанию и внутренне напрягся. Она как бы напевала песенку, но с одними же и теми нерифмованными словами:
- Когда всё спокойно и ничего интересного не происходит можно потихоньку говорить. Очень часто хозяева вообще не переключают буннеры на центральный пункт. Вдобавок оператор за всеми на огромном нашем участке уследить не может, и от звука сошел бы с ума. Поэтому он его отключает. И врубает, когда что-то происходит. Даже изображение иногда переключает. У него более тысячи подопечных. К тому же хозяйка скорей всего оставила управление на пультике. Если захочешь что сказать, говори сейчас, но рот сильно не открывай, словно мычишь. Я постараюсь понять. Если не можешь говорить, дай какой-нибудь другой знак. Может мне удастся тебе помочь…, - и опять стала напевать по следующему кругу: - Когда всё спокойно и ничего интересного…
Вот это да! Неужели всё так просто?! Стоит только подать знак и у меня появится союзница! Наверняка она здесь уже давно и её помощь просто будет неоценима! Я уже было решил надавить пальцами на её руку, как вспомнил о Гарольде. Может вначале увидеться с ним? Может за то время, что я спал, произошла масса событий? И он более в курсе происходящего, чем раньше?
В последний момент я воздержался подавать сигнал, поступив вполне обоснованно. Если Рената готова мне помогать, то эта помощь может чуть подождать. Спешки нет. А уж с Гарольдом я обязательно вначале переговорю азбукой Морзе. И тогда призовём в свои ряды бедную рабыню. Вот только волновало количество наших рядов. Как там остальные ребята? Если всех продали, то куда они попали?
Тем временем Рената взяла меня за руку, и я послушно пошёл у неё на поводу. Пройдя несколько коридоров, спустились на три этажа по широкой лестнице и двинулись куда-то вправо. Я старался фиксировать в памяти каждую деталь внутренней планировки, даже не придавая вначале внимания дизайну и оформлению. А когда присмотрелся, немало удивился. Все помещения были отделаны просто изумительно. С огромным вкусом, изяществом и даже модной современностью. По крайней мере, по моим понятиям. Вполне достаточный свет, изливаясь с люминесцентных потолков, освещал почти каждый уголок огромного здания. Всё было чисто убрано и, даже не сильно присматриваясь, я почему-то был уверен в полном отсутствии даже малейшей пылинки. Ну совсем нельзя было сравнить с запущенным подвалом, в котором ко мне вернулась память. Неужели такая большая разница в уровнях жизни? И Цой Тан особенно на это обращал наше внимание. Не так уж всё здесь просто и понятно, на этом острове беспредела, бесправия и рабовладения.
Судя по всему, даже рабы имели здесь право свободного передвижения. Нигде я не заметил ни охранников, ни хитроумных или секретных запоров. По пути нам попалось много разных людей: и свободных, и рабов, но в большинстве своём они отличались лишь кольцом на шее, да существенными различиями в одежде. Каждый занимался своим делом, некоторые даже явно ничем не занимались, болтая между собой и что-то обсуждая. И последнее наблюдение не относилось только к свободным. Что особенно поразило, так это полное отсутствие оружия, по крайней мере, видимого. Ясно, что подневольным людям его иметь было глупо, ну а остальным? Неужели в каждом квартале за всем следилось так тщательно?
А общее настроение, так вообще поражало. Оно было благожелательным и миролюбивым. И это среди пиратов!? А в том, что и те здесь обитали, я убедился очень скоро. С одним из них мы разминулись почти в самом конце пути, и я его узнал: тот самый который проводил наш обыск при пленении. Он даже нечто пробулькал Ренате на местном языке, а та, хихикнув, что-то ответила. И одет он был прилично, и выражение лица казалось вполне весёлым. Да и все, встреченные нами, выглядели сытыми и довольными. Прям дом отдыха какой-то!
Гарольда мы нашли в одном из полностью укомплектованных спортивных залов нижнего яруса. Он стоял на кулаках и делал отжимания. И не просто делал, а по команде и под щёлканье кнута. Правда, не по телу, а по воздуху. И щёлкала этим кнутом стоящая к нам спиной женщина. Мне вначале показалось, что это моя мучительница-садистка. Но когда та повернулась, я чуть не ахнул. Нина! Наша поработительница! Она была в спортивном трико, поверх которого набросила длинный, до пола, плащ из тонкой ткани. В левой руке она сжимала уже знакомый мне пульт управления кольцом, на груди у неё висел секундомер. Громким голосом она отдавала команды, и те эхом разносились по пустому залу:
- Давай! Ещё десять раз! Ну! - щелчок кнута. - Быстрей! Ещё быстрей! Время! - она посмотрела на секундомер. - Неплохо, очень даже неплохо! Ты и здесь, оказывается можешь себя показать! Может и выживешь! Хотя в скорости ты слабоват…, неповоротлив. А не будешь двигаться, сдохнешь за пять минут!
Рената остановилась метров за пять до них и замерла, крепко держа меня за руку. Широко открытыми глазами она с восторгом смотрела на Нину. Словно почувствовав этот взгляд, та резко повернулась и скривилась в гримасе презрения:
- А, уже привела! Видно на сегодня сестричка уже натешилась!
Вот это да! Оказывается садистка - это её кузина?! Та самая, которую спас от жутких болей Гарольд? Значит, меня ещё не продали? Да и Гарри здесь. Надо 'переговорить' с ним как можно быстрее! Но что она имела ввиду словами 'на сегодня'? Неужели и завтра подобное будет повторяться? Мой брат что-то почувствовал неладное и встал на ноги, грозно продолжая сжимать кулаки.
- Что вы с ним делали!? Я ведь предупреждал насчёт него!!!
- Сядь на пол! - скомандовала Нина и нажала пальцем на пульт. В тот же момент Гарольд схватился за шею и медленно уселся на один из матов. Похоже, ему было больно, так как глаза горели холодной ненавистью и яростью. Не выпуская его из виду, капитан полуобернулась к нам. - Ну что уставилась? Пошла вон отсюда!
Рената вздрогнула, словно выходя из транса, и почему-то облизала пересохшие губы:
- Слушаюсь госпожа! - затем присела в реверансе, повернулась и быстро вышла из помещения.
