остро ощущавшие какие-то неуловимые изменения в матрице Абсолюта.
Квинт Вергилий, один из рыцарей-осьминогов, как раз поднимался к себе в комнату, когда к нему подбежал Клавдий Кальпурний — водный маг, работающий в ордене паладинов.
Квинт и Клавдий познакомились ещё двести лет назад — когда вместе учились магии в Ривергардской академии. Однако потом Квинт пошёл в паладины (большинство рыцарей-осьминогов — бывшие маги). А честолюбивый Клавдий попытался устроиться боевым магом в элитные войска Ариады. Итог вышел вполне закономерным: отбора юный маг не прошёл. Может, в морские войска его бы и взяли, но кому нужен водный маг, пускай немного и владеющий искусством иллюзий, в сухопутных войсках? А во флот Клавдий почему-то не хотел.
Именно тогда он, окончательно разочаровавшись в жизни, пошёл работать в Телисию — поближе к своему другу Квинту. Лет десять назад Клавдий уехал на север Ариады — наметилось какое-то денежное дело. Пару недель назад маг вернулся обратно в Телисию — теперь он выглядел не как чародей, а скорее как купец, очень довольный жизнью и своим заработком.
— Чего ты хотел, дружище? — со вздохом спросил Квинт. На самом деле, Квинт не считал больше Клавдия своим другом. Дело в том, что он мог видеть людей насквозь — таков дар паладина — и в то же время его проклятие. Проклятие — потому что может разрушить дружеские узы. Раньше Клавдий был целеустремлённым и честолюбивым магом, что с лёгкостью читалось в его ауре. Теперь же, после того, как водный маг добился своего и заработал денег, он уже ни к чему не стремился. Его аура стала серой, как и у большинства жалких людишек, думающих только о своём благе. Поэтому Квинт пренебрежительно относился к Клавдию, но из приличия вида не показывал. К тому же он с сожалением вспоминал прежнего Клавдия — того, каким тот был в магической школе: живым, целеустремлённым и любопытным.
— Ну как там поживает Элиддин, дружище Квинт? А как Избранник, Ларратос Мельд?
— Вообще-то, Клавдий, это секретная информация, которую запрещено выносить на обсуждение вне Совета нашего ордена, — строго произнёс паладин.
— Квинт, ведь мы же друзья! Я болею за Избранника, и верю, что он может уничтожить Хаос! Расскажи мне про него, пожалуйста! — водный маг умоляюще сложил руки.
Ты не болеешь за него, ничтожный человечишка! Это видно по твоей ауре, — подумал Квинт, но вслух ответил:
— Они уже почти въехали в город Шалем. Там они поговорят с членами ордена, дабы знать, что делать дальше.
Клавдий довольно улыбнулся и посмотрел на серебряное кольцо с изображением скорпиона, находящееся на его правом безымянном пальце.
— Дружище Квинт, — вздохнул он, — я скоро уеду ещё на несколько недель. Надеюсь, в ордене без меня всё будет нормально?
Вот зануда, — с лёгким раздражением подумал Квинт, — ну что страшного случится без него в ордене? У нас ведь и так полно водных магов. Хороших водных магов. И чего он так выпендривается со своим дурацким кольцом? Наверное, это его 'важное дело' — та самая денежная работа, где он хочет срубить ещё денег.
Но вслух вежливый паладин, конечно, сказал совсем другое:
— Разумеется, Клавдий. Уезжай. Уверен, что за несколько недель твоего отсутствия ничего не случится.
Клавдий не спеша зашёл в свою комнату и закрылся на замок, где сразу же полез под кровать. Его рука нащупала там круглый предмет: им оказался чёрный шлем.
Нет, не то, — мысленно произнёс Клавдий и вскоре нащупал другой круглый предмет — на этот раз мадаббар. Он-то и был нужен Клавдию. Положив шар на кровать перед собой, водный маг вызвал в памяти искомый образ. На экране возникло лицо бледного голубоглазого мужчины лет сорока:
— Приветствую вас, мой господин, — произнесло лицо в мадаббаре. Если бы тут был Элиддин или хотя бы Ларратос, ЭТОГО человека они узнали бы тотчас же.
— Приветствую, патриарх. Как продвигается распространение культа?
— Хорошо, мой господин. Уже около трети жителей Ривергарда пали под нашу власть, хотя пока и не догадываются об этом. А как ваш объект наблюдения?
— Приближается к городу Шалем. Патриарх, даю тебе задание — ужесточить контроль над культистами: в ближайшие дни я не смогу контролировать их лично.
— Понял вас, господин.
Поезд уже мчался по горному району. Дорога не только петляла, но и постоянно меняла уклон: то вверх, то вниз. Но пока было терпимо — ничего с полок не падало, да и с пассажирами ничего не случалось.
По вагону шла девушка из обслуживающего персонала, исполняющая обязанности проводницы и официантки. Она была, как и все жительницы Шемшии, высокой, смуглой и с длинными чёрными волосами. На её руках блестели бронзовые браслеты, выполненные в виде змей.
Она толкала тележку с напитками.
— Не желаете ли напитков, господа? — спросила разносчица по-мизрахийски.
— Нет, спасибо, — ответил Ларратос. Никто из отряда также не пожелал ничего выпить.
И тут поезд пошёл резко в гору. С полок попадали вещи. С людьми, сидящими на полках, ничего не произошло, но официантка не удержалась на ногах и начала падать. Ларратос среагировал мгновенно: резко вскочив, паладин подхватил девушку, поймав её в падении. И вдруг осознал, что весь вагон смотрит на него с большим удивлением. Более того: сама официантка взирала на Ларратоса с явным ужасом — как кролик на удава.
Немного удивившись такой странной реакции, Ларри отпустил девушку, которая, что-то невнятно пробормотав, тут же покинула вагон.
— Ларри! Что ты наделал?! — выкрикнул Элиддин на вестландском языке — очевидно, для того, чтобы никто в вагоне не понял, что он говорит.
— Я?!! — Ларри решительно не понимал, чему же удивлён народ, и в чём виноват он сам, Ларратос.
— Ты! — строго ответил Элиддин, — ты до неё дотронулся!
Ларратос начал понимать, в чём тут дело: он ранее читал, что у мизрахимов очень строго со взаимоотношением полов. Некогда в этой стране даже существовал обычай, согласно которому мужчина, дотронувшийся до девушки, был просто обязан на ней жениться. Но это правило уже исчезло из законов мизрахимов, — сказал сам себе Ларратос.
Неужели оно исчезло не полностью? — с ужасом подумал он. — Но ведь я уже женат… Правда, у мизрахимов распространено многожёнство. Их не волнует, есть ли у меня жена или нет: будет и вторая. А будет вторая — Зарина попросит статус третьей официальной жены. Правда, одно дело — Зарина, с которой он, несмотря на короткое знакомство, уже через многое вместе прошёл, а другое — официантка, про которую он не знает даже как её зовут.
— Элиддин, вы что, хотите сказать, что если я до неё дотронулся, то обязан на ней жениться? — со страхом поинтересовался Ларри.
— Ну уж нет! Такая, как она, никогда не сможет стать твоей женой! Ты дотронулся до шухры!
— До кого? — удивился Ларратос.
— Видел, что у неё на запястьях?
— Браслеты в виде змей. Бронзовые.
— Вот именно! Она — шухра, нечистая! Происходит из низшей касты в нашем обществе — рабов, до которых свободный человек не может дотронуться. Коснувшись её, ты стал ритуально нечистым как минимум на неделю — и не можешь неделю дотрагиваться до других людей!
— А что, я должен был позволить ей упасть? — Ларри никак не ожидал услышать подобного от своего наставника, всё время твердившего о религиозных предрассудках.
— Да! — ответил Элиддин.
— Это всё предрассудки, — сказал Ларратос, — придуманные людьми. В Гиперборее никто не становится нечистым, если дотронется до низшего человека. Наставник, ведь вы же паладин! Неужели
