— А я должен их остановить? Но как? Я тоже стану галактикой?
— Нет. Сейчас ты услышишь еще один шокирующий факт. Мы — микромир космоса. А все солнца и вращающиеся вокруг них планеты — элементарные единицы иной материи. Теперь я вынужден буду повторить несколько раз слово "который". Вселенная — это живые существа и иная материя, состоящая из атомов, которые мы называем солнцами, вокруг которых крутятся планеты, на которых обитает наш народ…
Саммуль подумал, что сейчас распадется на элементарные частицы от ужаса.
— Мы дадим тебе необходимые инструкции по поведению. Ты способен к языкам, ты полиморфен, ты сможешь полностью адаптироваться и найти в Макромире агентов нашего врага, и нейтрализовать их.
— Вот именно, нейтрализовать их! — подтвердил Семен. Я открыл глаза.
Чугунов посмотрел на меня и спросил:
— Ты согласен с Семеном?
— Да, конечно, на все сто. А в чем согласен?
— Ты что, спал?
— Если совсем честно, то да. Когда ты рассказал про Дениса, меня сморило, и я увидел совершенно дикий сон. В духе фантастики шестидесятых.
— Погоди! Еще минуту назад ты участвовал в дискуссии на тему "что делать с комиссией Европарламента", выдвигал идеи… погоди… СНОВА ОНО?
Я кивнул и выложил все начистоту. Правда, на откровения Нострадамуса это не походило, но Чугунов отнесся к моим словам со всей серьезностью, заставляя повторять отдельные моменты по три раза. Когда с моим видением было покончено, мы вернулись к тому, что обсуждали — к приезду комиссии Европарламента. Оказалось, что они тоже наслушались лживых историй про Черного Сталкера, и решили, что он представляет большую опасность для европейских лабораторий у территории Зоны, поэтому вместе с комиссией пребывает специальный элитный отряд для отлова столь опасного субъекта. Семен с негодованием предлагал отметить им на карте самые гиблые места, чтобы они знали, как лезть не в свое дело, Чугунов настаивал на том, что даже элитный отряд нашего Координатора не обнаружит. Тут Семен с ним полностью соглашался. Пришли мы примерно к тому, с чего и начинали, после чего Семен в ярких красках расписал, как благодарил его Гриша за возвращенный хабар. Несколько неприметных сталкеров-новичков уже караулили заказчиков, небольшая группа новобранцев во главе с опытным сталкером отправилась в лес, к дубу-баобабу, забрать несметные сокровища, и, конечно, для меня у Чугунова тоже нашлось задание.
— Этой ночью мы должны будем проникнуть почти в центр Зоны, к главному мосту реки Припять. От главного координатора поступили данные, что именно там, в бывшем здании мэрии, Северный должен устроить конференцию с представителями своих торговых партнеров. Только себе и тебе я могу доверить эту операцию. Мы должны установить наблюдение за конференцией, чтобы вычислить координаты заказчиков, и, что особенно важно — Северный на этой конференции должен анонсировать свою важнейшую разработку, опытный образец из проекта "Святогор". Мы должны увидеть это, во что бы ни стало. Я думаю, сдюжим. А?
— А то! — воскликнул я и пожал Анатолию руку. Ему я верил безоговорочно.
Глава 7. Святогор. Альфа-версия.
Тщательность, с какой мы экипировались, привела бы восторг любого нейрохирурга. Эти два костюма стоили целое состояние, но купить их даже за самые бешеные деньги на черном рынке было невозможно. Потому что их было только два — у Чугунова и у меня. Помимо стандартного комплекта костюмы имели кислородные баллоны с запасом оного на девять часов, совершенно потрясающий шлем с голографическим интерфейсом и массу других причиндалов. О каждом приборе я выслушал краткую лекцию и вполне мог пустить любое из устройств в ход без риска для себя.
Ровно в полночь около блокпоста мелькнули две тени. Я проводил этих крыс-мутантов взглядом, недоумевая, почему их так мало. А вот и ответ на вопрос: Вслед за ними из дыры в стене повалила вся крысиная стая. Блокпост засуетился. Патрульные сноровисто развернули турели, огнеметчики заняли позиции, и принялись косить крыс под корень.
— Пора, — сказал Чугунов и метнулся к наиболее низкой части стены. Военные, занятые истреблением мутантов, совершенно не заметили, как две "кошки" с крепкими торсами зацепились за верхушку бетонного ограждения. Десяток подтягиваний — и мы наверху. Костюм смягчил падение с пятиметровой высоты по ту сторону Зоны. Мы внутри.
Голографический экран мгновенно выдал тучу из сотни стрелочек прямо перед нами. Это была комариная плешь, и каждая стрелочка указывала определенное направление каждого гравитационного вектора. Над тучей зажглась надпись, сообщающая размеры плеши и расстояние до нее. Это вам не гайки кидать! Чугунов, держа FN2000 наготове. Полупрозрачный целеуказатель у меня перед глазами метался туда-сюда, но опасности не находил.
Мы двигались тихо, но быстро. Безмолвие ночи окутало нас, приглушив даже ожесточенную битву за стеной. Трава шелестела, но так, словно боялась потревожить чей-то чуткий сон, деревья склонились так близко к земле, будто старые перечницы, вышедшие посидеть на лавочке и обменяться последними сплетнями. Даже в огромной, метров пятьдесят, черной трубе, возвышавшейся вдалеке, чувствовались некоторые флюиды сонливости. Огромная черная труба неизвестного завода всем своим видом говорила: Вот она я, некогда коптившая воздух здесь, где не было ни одного тихого уголка на многие километры вокруг. Только лязг, грохот и непрерывный гул, так свойственный огромным мегаполисам и промышленным предприятиям, вынесенным за пределы жилых кварталов. Теперь труба стоит памятником тем временам и несет лишь покой и умиротворение. Ведь нет на свете более мирных картин, чем остов гигантского стодвадцатипушечного фрегата, покоящегося на дне моря, чем обоюдоострая секира, застрявшая в гранитной глыбе многие века назад, чем проржавевший насквозь пулемет, наполовину засыпанный песком времени. Когда-то они несли ужас, хаос и разрушения. Сейчас они олицетворяют собой мир, где сеющее смерть — мертво. Где проклевываются ромашки из-под ржавой турели, где глубоководные обитатели устраивают себе жилище в корабельных пушках, где на рукоять меча забирается ящерица, желающая погреться на солнышке. Где все уже забыли о том, что произошло когда-то. Очень давно…
Труба находилась в центре города, некогда славившегося на весь СССР своими калошами, болотными сапогами и прочими изделиями из резины. Однако, когда вопрос экологии встал ребром, то как всегда, не нашлось средств, а завод начал выпускать продукцию, пользующуюся громадным спросом у населения. Это были противогазы и респираторы.
После распада СССР завод и вовсе пришел в упадок, большинство жителей уезжало оттуда, бросая свои квартиры — их никто не хотел покупать. В две тысячи четвертом году завод приобрел преуспевающий бизнесмен и наладил боле или менее сносное производство. Старожилы вздохнули с облегчением, в город потянулась рабочая сила из прогнивающих окрестных поселков. Город начал бы новый этап своего существования, но…
"2006 год. 12 апреля, 14:33. Чернобыльская зона осветилась ярчайшим, нестерпимым светом. На серебряном от света небе испарялись облака. После мгновения полной тишины, пришел грохот и землетрясение. Люди падали на землю, зажимая кровоточащие глаза и уши. Сияние появилось над огромной территорией. Кто мог, тот бежал, спасая свою жизнь". Взрыв застал людей у станков, что многих и спасло. Почти все жилые дома были разрушены, но завод строили на совесть, и он выдержал. Почти. Около трети населения погибло сразу, обуглившись под нестерпимым светом. Кто-то лишь продлил свои мучения, оказавшись внутри зданий. Немногим больше повезло тем, кто успел добраться до бомбоубежища под заводом. Обломками завалило вход, и спасшиеся от радиации все равно были обречены на долгие мучения. Город прекратил свое существование, как и множество других небольших населенных пунктов, разбросанных прихотью судьбы вокруг чернобыльской зоны.
Все это поведал мне Чугунов, когда мы входили в покинутый город. Мы вошли с той стороны, где разрушения были не так заметны, где город почти не отличался от обычного провинциального городка семидесятых годов прошлого века. Казалось — он просто спал. Сейчас, совсем скоро, город проснется, и начнется новый день. Побегут по рельсам трамвайчики, поедут машины. Ранние пешеходы будут, зевая, плестись на работы, а дети в школу. Но это обманчивое впечатление. Утро в этом городе не наступит никогда…
