— Ты кто?!
Только когда Столяров резко развернулся и направил ему в лицо луч света, Олег понял, что задал вопрос вслух.
— Что случилось? — спросил Михаил.
— Я услышал кого-то.
— Через «венец»?
— Да. Кто-то заговорил прямо у меня в голове.
— Это мог быть Кукловод?
Гарин помедлил, подбирая слова.
— Я не представляю, кто бы это мог быть, если не он. Его сознание зажглось всего на секунду, а потом на этом месте снова стало темно.
— Но ты успел засечь направление?
— Да. Именно туда мы идем. Осталось метров тридцать.
— А что он сказал?
— Приветик, — растерянно ответил Олег.
— Приветик? — недоверчиво переспросил полковник. — И все?
— Нет. Еще он сказал: давайте скорее. А то остынет.
— Что остынет?
— Все.
Столяров выматерился.
— Сейчас кому-то станет жарко, — зло пообещал он и скомандовал: — За мной!
Через пятнадцать метров коридор уперся в лестницу. Михаил выпустил вверх две короткие очереди и взбежал по ступенькам. Гарин не отставал. Когда они оказались в пустой комнате с тремя выходами, Олег уверенно сказал:
— Сейчас направо и сразу налево. Там будет еще один проход, совсем короткий.
— Понял. — Столяров послал очередь в дверной проем, шагнул вперед и, прижавшись к стене, выпустил еще десяток пуль в глубь коридора.
Сделав несколько шагов, полковник оказался возле большой металлической двери и, внимательно вглядываясь, очертил лучом фонарика ее периметр.
— Зал с компьютерами за этой дверью, — сказал Гарин, останавливаясь рядом. — Она заперта?
— Она приоткрыта, — с непонятной интонацией ответил Михаил.
— Тогда заходим? — спросил Олег.
— Заходим.
Столяров отключил и убрал фонарик, сменил рожок в автомате и, положив палец на спусковой крючок, распахнул дверь.
На мгновение Гарин ослеп от хлынувшего в коридор света, не шедшего ни в какое сравнение с бледным лучом фонарика и с тусклым пламенем свечей, к которому Олег успел привыкнуть за последние дни. Строго говоря, под потолком компьютерного зала горело не больше десятка ламп, но Гарину, только что выбравшемуся из подземелья, они показались настолько яркими, что у него закружилась голова. Прежде чем к нему вернулось зрение, Олег услышал чей-то спокойный, даже веселый и странно знакомый голос:
— Привет, полковник. Что-то вы долго. Я ведь вас еще утром ждал. Чайник вот пришлось по второму разу греть.
— Здравствуй, Гриша. Здравствуй, продавец сардин, — сурово сказал Столяров. — Здравствуй и прощай.
Следом раздался звук выстрела.
Глава двадцать четвертая
Послышался звон осколков, что-то с грохотом повалилось на пол, и собеседник Михаила разразился тирадой, бесконечно далекой от спокойствия и веселья.
Когда Гарин наконец проморгался, он обнаружил, что находится в большом прямоугольном зале, напоминающем Центр управления полетами. На длинных белых столах, установленных вдоль стен, выстроились в ряд разнообразные приборы. Их экраны успели покрыться слоем пыли, но некоторые светились, демонстрируя какие-то таблицы и строчки бегущих символов, что было тем более странно в городе, где вот уже несколько месяцев не было электричества. В дальнем углу комнаты рядом с опрокинутым креслом стоял немолодой грузноватый мужчина с седыми коротко остриженными волосами, впалыми глазами и нездоровым румянцем на щеках. Он был одет в темно-серый костюм, поверх которого был накинут синий лабораторный халат. На указательном пальце незнакомца блестело странное кольцо, белое и очень крупное. Только когда мужчина брезгливо стряхнул кольцо с руки и оно, звеня, покатилось по паркету, Олег понял, что это была отбитая ручка от фарфоровой чашки.
— Посуда-то тебе чем не угодила? Или по тарелочкам не настрелялся? — Мужчина вздохнул и вытер мокрую руку о край халата. — Ладно, я не гордый, еще налью.
Он двинулся к столику, на котором возле старой двухконфорочной электроплитки стоял большой алюминиевый чайник. Рядом лежала коробка с чаем в пакетиках и распотрошенная пачка рафинада.
— Отставить! — сухо сказал Столяров. — Руки держи на виду.
— Не настрелялся и не накомандовался, — печально констатировал мужчина. — Думаешь, у меня чай с цианидом?
— Все может быть, — спокойно ответил Михаил. — Но цианид для тебя слишком легкий выход. — Он бросил вопросительный взгляд на Гарина. — Ты проверил? Он здесь один?
Олег на секунду закрыл глаза и признался:
— Я даже его-то не вижу. Какой-то мощный блок, не знаю, как он это делает. Но… думаю, что один.
— Тогда знакомься. — Столяров повел стволом автомата, словно указкой. — Григорий Кенс, подполковник СБУ в отставке, мелкий коммерсант, ныне главарь банды. Также известен как Кукловод.
— Да мы в некотором роде… — начал Кенс, но Гарин не дал ему договорить.
— Пристрели его! — попросил он Михаила.
— Так сразу? — опешил полковник.
— Да, — уверенно ответил Олег. — Пристрели.
— Это… — Столяров наморщил лоб, — немного не тот случай, когда можно сказать: «Дай-ка мне на минутку паяльник, а потом тебе все объясню». Ты не находишь? Мертвый Кенс нам уже ничего не расскажет.
— Вот именно. Пристрели его до того, как он начнет говорить. Или это сделаю я.
Гарин направил автомат на Кенса, но Михаил шагнул к нему и отвел ствол в сторону.
— Да погоди ты, — сказал Столяров. — Что за спешка, объясни!
— Объяснить? — неожиданно взвился Олег. — Сам не понимаешь? Хорошо, я объясню. Этот урод убил Добермана. И несколько раз пытался убить нас. А его люди… Вспомни засаду в американском посольстве. Как превращались в мочалку те, кто пришел за «колокольчиком». Вспомнил? А теперь эта тварь сидит здесь, пьет чай с сахаром и ни черта не боится! — На словах «чай с сахаром» Гарин перешел на крик, почему-то кубики рафинада раздражали его сильнее всего. — И если он ведет себя так, словно точно знает, что мы ничего ему не сделаем, значит в рукаве у него припрятано несколько сильных козырей. А у человека с пси-способностями есть много способов добиться своего, уж поверь. И я не желаю знать, что это за козыри! Так что давай пристрелим его сейчас, потому что, когда он заговорит, это может стать намного сложнее.
— Не кипятись, — произнес Столяров. — Я понял. Скажи, он может сейчас как-то воздействовать на меня?
— В моем присутствии? — Олег пожал плечами. — Вряд ли.
— Хорошо. Тогда я обещаю тебе, что Кенс не выйдет из этой комнаты живым. Слово офицера. Но сначала я обязан задать ему несколько вопросов. Понимаешь? Иначе оборвется слишком много ниточек, а я в глазах коллег так и останусь предателем и дезертиром.
— Ладно. — Гарин со вздохом опустил автомат.
Григорий Кенс, который все время, пока решалась его судьба, простоял, безучастно разглядывая свои руки, наконец проговорил:
— Тогда я, с вашего позволения, все-таки налью себе чаю. Хотя бы в качестве последнего желания. — Не дожидаясь разрешения, он взял со столика чайник, наполнил кипятком чашку и повесил на ее край чайный пакетик. — Если кто хочет — присоединяйтесь. Вода хорошая, недавно подогревал… Без цианида.
— Я смотрю, с электричеством у тебя полный порядок, — заметил Михаил.
— Не жалуюсь. Четырнадцать генераторов — все, что сумел собрать. Вы разве не слышали, когда через подвал шли? Кстати, чего под землю-то полезли? Я вас с парадного входа ждал… — Кенс прищурился, словно разглядел мошку на дне чашки. — А-а… Покопались в мозгах у этого придурка Скутера? — Он бросил в чай два кусочка сахара, потом хмыкнул, махнул ладонью и добавил еще два кубика. — Всегда любил послаще, — прокомментировал Григорий. — Но приходилось себя ограничивать: фигура, сосуды, то, се. Теперь вроде уже ни к чему.
— Ты идиот? — опять закипая, спросил Гарин.
— Нет, я не идиот, — серьезно ответил Кенс и наклонился, чтобы поднять упавшее кресло.
— Руки! — напомнил Столяров, но Григорий не обратил на его слова внимания.
