Генерал был в летах. С сединой и плашкой боевых орденов от плеч до пупа. Генерал был боевой, хотя было совершенно непонятно, зачем он в подразделении численностью в четыре неполных роты? Правда, одних только офицеров. Не ниже лейтенанта в звании.
— Вопросы есть?
— Товарищ Генерал, разрешите обратиться? Старший лейтенант Кудряшов.
— Давай, Кудряшов. Обращайся.
— В чем будет состоять суть нашей службы?
— В том, чтобы не «ссуть, когда танки пруть!» — хохотнул Генерал. — Понятно?
— Никак нет!
— Ладно, ребятки. Вы пока располагайтесь, обживайтесь, газеты на политзанятиях читайте, а потом помаленьку сами скумекаете, что почем. Понятно?
— Так точно, товарищ Генерал!
— Ну вот и славно…
Личный состав разбили на взводы и отправили в казармы.
— Неужели даже за ворота в выходные выпускать не будут? — удивлялись лейтенанты. — Мы что, срочники, что ли? Или курсанты? Что нас пасти надо…
— Разговорчики в строю! — гаркал взводный. — Песню… запе…вай!
— «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед…» — раскатывался взвод, шагая в гимнастический зал и проклиная свою непонятную службу.
— В общем, так, сейчас мы будем отжиматься. Руками от пола, — говорил взводный. — И отрабатывать подъем переворотом. Вопросы есть?
— Так точно. Разрешите обратиться?
— Вообще-то команды вышестоящих командиров следует понимать сразу. И как надо. Но учитывая наше недолгое знакомство… Разрешаю. Обращайтесь.
— Сколько раз следует отжаться? От пола.
— Восемьдесят.
— Скока-скока?! — ахал тщедушный на вид старлей из Закавказского военного округа.
— Восемьдесят!
— Я до стольки даже считать не умею…
— Восемьдесят — для начала. Через месяц зачетная норма будет удвоена. А для наиболее любопытных — утроена! Еще вопросы есть?
Больше вопросов не было.
— Тогда упор лежа — принять!
— Делай… раз!
— Делай… два!
— Делай… три!..
И так до обеда, то приближая, то удаляя нахмуренный взгляд от набело вымытого пола. И после обеда — до отбоя. Чтобы научиться каждую половицу на полу от соседней отличать. По памяти.
— Закончить упражнение. Две минуты перекур! Какой перекур, когда такими трясущимися, словно в них отбойный молоток зажат, руками даже сигарету ко рту не поднести!
— Это куда нас, интересно, готовят? В олимпийские гимнасты, что ли?
— В цирк! В номер: два-лейтенант-два. По отжиманию платформы с груженым автомобилем «ЗИЛ» от пола.
— Не, бойцы, я так долго не выдержу. Я лучше обратно к себе в часть…
— Взво-о-од! Кончай перекур! Упор лежа принять!
— Делай… раз!
— Делай… два!..
Ну точно — легче сдохнуть… Через месяц состав подразделения сократился на четверть.
— Ну что, бойцы, — живы? — спросил Генерал на очередном построении.
— Чуть… — невнятно ответили из строя.
— Тогда хочу вас обрадовать. Физических упражнений в гимнастическом зале больше не будет.
— Слава богу!..
— Хватит вам под крышей баклуши бить. С завтрашнего утра начнем развивать ноги. По всей их протяженности. Будем бегать. Кроссы.
— Сколько километров, товарищ Генерал?
— Семьсот…
— Скока-скока?! — охал тщедушный старлей из Закавказского округа.
— Семьсот. В один конец! — повторял Генерал.
— Это точно, что в один. И конец… — грустно шутил кто-то.
— А зачем такие расстояния, товарищ Генерал? Ведь современные войска отличаются повышенной моторизованностью. Зачем набивать мозоли на ногах, если есть бронетранспортеры и боевые машины пехоты?
— Затем, что бронетранспортер пройдет не везде, где пройдет нога пехотинца. Ясно?
— Так точно!
— Тогда завтра с утра и начнем. И чтобы все восемьсот километров отсюда до Псковской области пробежали единым духом и с хорошим, так сказать, настроением. Вот тогда я скажу, что вы орлы.
— Почему восемьсот? Товарищ Генерал, вы же только что говорили — семьсот…
— А это чтобы вам разные глупости в голову не лезли. Насчет моторесурсов армии. Еще вопросы? Вопросов опять не было.
— Тогда по коням.
Итого еще минус четверть личного состава, отпадавшего по мере продвижения к Псковской области.
Бежали днем. Но и ночью. Но и в дождь. И в жару. Со сном. Но не более четырех часов. И с послеобеденным отдыхом. Но не более минуты. С учетом мытья посуды. В общем, бежали. Так, как бегали войска до Большой Войны с немцами, когда не было в наличии достаточного числа самоходной техники, а кавалерия уже утратила свои стратегические позиции.
Бежали в режиме: бег — отдых — бег По полчаса. Отдых означал не лежание на траве — пешее передвижение со скоростью пять километров в час. Потом снова бег. И так изо дня в день.
На третьи сутки, кто не «сдох», втянулись. Бежали в механическом ритме, шаг в шаг, успевая на ходу даже обмениваться репликами.
— Сколько сегодня осталось?
— Километров сорок. По спидометру.
— Я думал — больше…
— Ты девчат видел?
— Каких?
— Ну тех, что на гречишном поле? Что нам кричали.
— Ну?
— Там одна такая была фигуристая…
— Понравилась?
— Вообще, да!
— Тогда познакомишься.
— Когда?
— Когда обратно побежим…
Все! Восемьсот километров! Как одна копеечка! И даже каблуки на сапогах целы: А казалось, невозможно.
— Живы? — спросил Генерал, обозревая свое загоревшее и подобравшее животы воинство.
— Так точно!
— Вижу — живы. Правда, не все. Ну ничего, ребятки, я в ваши годы втрое бегал. С минометной плитой на плечах.
— Ну так мы тоже…
— Что тоже?
— Мы тоже можем. Втрое. Если командование прикажет…
— Ну я же говорил — орлы!
— Служим Советскому Союзу!
— Это еще не служба. Это присказка. Ваша служба впереди.
— Похоже, нас еще и летать заставят. Вместо самолетов. С полной бомбовой нагрузкой, — шепнул кто-то в строю, — по причине нехватки в войсках тяжелых бомбардировщиков.
— Молчи! Накаркаешь еще! Тьфу, тьфу, тьфу, — через левое, чтобы Генералу на ботинки не попасть, плечо.
Вовремя сплюнули. Пронесло. Не заставили. Заставили другое. Совсем другое.
Глава 3
— Дело — проще некуда, — ставил учебную задачу привлеченный к занятиям гражданский преподаватель. — Лесок видите?
— Видим.
— Так вот сейчас вы пойдете в тот лесок и укроетесь в нем так, чтобы вас ни одна собака отыскать не могла,
— Это что, игра в прятки, что ли?
— В прятки. На выживание. Кого нашли — того пристрелили. А кого не обнаружили — тот жив остался.
— А если совсем не нашли?
— То считай отмучился. Дембель, — хохотнул кто-то.
— Зачетное время — три часа…
Лесок был хиленький, насквозь видно. Как было в нем спрятаться, не будучи грибом, было совершенно неясно.
— Ну что, будем окапываться? — предложил задохлый старлей из Закавказья.
— Тебе хорошо. Тебе окапываться — одну совковую лопату сверху бросить. Чтобы с макушкой. А мне каково? — вздохнул не малого роста сибиряк из Забайкальского военного округа.
— Это да. Но зато ты можешь дубом прикинуться. По причине сильного внутреннего сходства.
Через три часа гражданский преподаватель зашел в лесок. И внимательно огляделся. Разве только «Кто не спрятался — я не виноват!» не сказал.
— В ямке, запорошенной прошлогодней листвой, — раз, — показал он пальцем, — в кустах справа — два. Между двумя березами с пролеском — три…
В общем, действительно, как в игре в прятки.
Баш.
Баш.
Баш.
Десять минут, и все схроны раскрыты. Повыковыривали летех из убежищ, как тараканов из щелей. И даже без нафталина.
— Конечно, а как тут укрыться, если весь лес — три елки да две березки. Тут зайцу уши не спрятать!
— Не спрятать?
— Конечно, нет!
— Уверены?
— Готовы биться об заклад. Наши лейтенантские звездочки против ваших стоптанных сапог.
— Ну тогда проведем небольшой эксперимент. Сейчас вы все развернетесь вон в ту сторону и полюбуетесь окружающим пейзажем. Минут сорок. А потом повернетесь.
