Но откуда они знают, куда пойдет очередной гроб?! — снова останавливает меня безответный вопрос. — Откуда?! Смерть — явление стихийное — кого она выберет в следующий момент, парня из Якутии, Рязани или Поволжья — неизвестно.
А если известно? И я сделал следующий шажок в своих рассуждениях, который все расставил по своим местам! Все! До последней запятой!
Они не ждут случая. Они идут впереди него. Они берут на себя функции судьбы! Право распоряжаться чужой жизнью. Они планируют жертвы заранее и убивают их в требуемый момент. И нужный покойник едет в нужный город — Москву, Рязань или Тамбов!
Технически это сделать несложно. Надо лишь иметь в двух-трех частях своих, способных на хладнокровное убийство людей, своих хорошо оплачиваемых гробовщиков, упаковывающих груз, и своих, оплаченных уже местной мафией, санитаров в моргах, куда груз прибудет. Не самая великая сложность для людей, располагающих деньгами. Крупными деньгами. А судя по масштабам производства — очень крупными деньгами!
Вот какое осиное гнездо разворошил резидент. А я еще удивлялся жестокости навязываемых противником правил, чрезмерной, как мне казалось, законспирированностью встреч и связей. Я был не прав. Игра идет самая серьезная. За такую бесперебойно работающую кормушку они, глазом не моргнув, вырежут целую область. А здесь всего-то десяток агентов. К тому же я узнал лишь часть их деятельности. Почти всю — шеф. Всю — наверное, никто.
Ошарашенный и оглушенный своим открытием я лежал в песчаной ямке, забыв про жару, про змей и даже, в какой-то степени, про осторожность. Я вспоминал, я подсчитывал количество загруженных в машины ящиков. Шесть или восемь? Восемь? За один сегодняшний день! Я выполнил задание, но радости от того не испытывал. Слишком грязное дело я раскопал.
Я продолжал подсчитывать машины, запоминать лица и номера автотранспорта, но делал это механически. Я узнал суть, детали были уже не важны. Бригада следователей по особо важным делам размотает этот клубок мгновенно — им только дай ухватиться за кончик ниточки. А кончик той ниточки у меня! И, получается, рисковать мне никак нельзя. Цена моей головы, за счет заключенной в ней информации, выросла стократно! Я перестал принадлежать себе. Я стал сейфом для хранения особо секретной документации. При пожаре меня нужно было выносить в первую очередь, при попытке ограбления — защищать всеми имеющимися средствами. Только ни выносить, ни защищать меня, кроме меня самого, некому! А жаль, похоже, такая помощь была бы мне очень кстати...
Уходить, точнее уползать, я решил часа в три ночи, когда, как показывает опыт караульной службы, всякий часовой испытывает наибольшую от ничего неделания усталость и желание вздремнуть. Обратный путь я планировал пройти быстрее, часа за два. Как же я ошибался!
В полночь, когда я уже готовился в путь, послышался шум множества моторов.
Но ни одна машина к воротам не подъехала. Рокот расползался по сторонам. От лагеря послышались тревожные голоса, выехал патрульный УАЗик и еще одна машина. Что нарушило общий покой? Кто-то посторонний въехал в запретную зону? Или начальство, обеспокоенное расхлябанностью охраны решило провести ночные учения?
В любом случае мое положение чрезвычайно осложнилось. Вылавливая неизвестных мне нарушителей, равно как и изображая эту охоту, охрана могла случайно зацепить и меня. Я напряженно прислушивался, наблюдал за суетой, поднявшейся во внутреннем дворе лагеря. Куда они направляются? Кого ловят?
Я не мог допустить, что это ловят меня!
Неожиданно со стороны НП в небо взвилась сигнальная ракета и в то же мгновение включились десятки автомобильных фар! Машины стояли друг за другом по всему периметру забора, но, увы, в добрых трех сотнях метров от него. Я оказался в мертвой зоне, отрезанный от большой земли. Свет фар одного автомобиля упирался в задний борт следующего, тот, в свою очередь, другого и так до последнего, светившего в кормовые подфарники первого. Круг, точнее, квадрат, замкнулся. Заводик оказался окружен световым коридором. Возле каждой машины у радиатора и заднего борта встали по два наблюдателя, еще один с прибором ночного видения, взобрался на крышу кабины. Даже маломощные легковушки были мобилизованы на борьбу с темнотой. Словно матерого волка красными флажками обложили меня со всех сторон светом. Пробраться сквозь световой коридор не было никакой возможности. Даже перебегающий запретную зону суслик отбрасывал по земле хорошо заметную тень, блистал в электрических лучах, как слон на цирковой арене.
В довершение всего захлопали мощные осветительные ракеты. Они рвались почти без перерыва. Не успевала затухнуть одна, как взвивалась другая. Ночь волею какого-то расчетливого и жестокого человека превращалась в день.
Нет, я не боялся. Испуг вообще не свойственен нашей профессии. Испуг для нас равнозначен поражению, поражение — смерти. Единственное, чего мы должны по-настоящему опасаться — это страха. Я оценил опасность, но не стал впадать в панику. Изменить что-либо было не в моей власти, оставалось выжидать. Рано или поздно, если до того меня не найдут, облаву снимут. Не будут же они здесь в самом деле торчать неделю! Лучше, чем я укрыт сейчас, мне не спрятаться. Значит, надо выслеживать, изображая кочку на местности и дальше. Любая суета, попытки спастись лишь убыстрят печальную развязку. Моя сила в неподвижности! Недаром все животные и насекомые перед заведомо сильным врагом замирают, как неживые — авось в траве да листве не заметят. Неподвижность равна отсутствию! Поверим мудрому совету матушки-природы.
Через час в силах противника произошла перестановка. Несколько машин ушло, несколько добавилось. По углам забора выставили мощные дополнительные прожекторы. Но, что самое неприятное, два бортовых ЗИЛа, выехав из ворот, свернули с дороги и встали недалеко от моего убежища. До колеса одного я мог при желании доплюнуть!
Водители и еще несколько вооруженных автоматами человек бродили возле машин, переговаривались, сетовали на идиотские порядки, на ночные тревоги, курили, хлебали воду из фляжек.
Из их разговоров я понял, что облава была начата неожиданно даже для них. Вдруг подняли из постелей, водителям велели залить полные баки бензина и, выехав за ворота, ждать приказа.
Утро ничего не изменило. Машины стояли как вкопанные, разве только людей поубавилось — часть пошла отдыхать, часть, сведенная в два небольших отряда, прочесывала местность за автомобильным кругом. Очень хотелось поверить, что все эти хороводы назначены для отражения угрозы извне, да не выходило — глаза и бинокли наблюдателей у машин неотрывно направлены внутрь круга. Теперь я был уверен — ищут мою персону.
В довершение всех неприятностей ближняя группа водителей и боевиков облюбовала мои кусты под отхожее место. Ну вот если не везет, то уж не везет ни в чем! Мало что мне приходится сквозь жидкие ветки кустов и просвечивающую ткань маскнакидки, в которую пришлось закутаться с головой, наблюдать не самые лучшие части человеческого организма, того и гляди какой-нибудь наиболее стеснительный боевик надумает забраться глубже в заросли и наступит мне на голову. К тому же, извините за натурализм, случайные брызги, влетевшие в убежище, могут подмочить накидку и она, потеряв фактуру, станет заметной на фоне окружающего песка.
Вот работенка проклятая! Тебе чуть не на голову дерьмо роняют, а ты, вместо того, чтобы возмутиться — Эй, гражданин, не видите что ли? Поаккуратней! — должен думать о том, как соблюсти маскировку! Как здесь человеческое достоинство сохранить?
Нет, надо что-то предпринять. Не лежать же в этом сортире еще день! Так и сгореть можно не за понюшку табака.
Уползти без риска быть замеченным, ведь наблюдатели вот они, рядом, буквально в двух шагах, я не могу. Остается по-хорошему убедить страждущих перенести отхожее место куда-нибудь в другое место.
Ночью я, изловчившись, поймал небольшую змею, которых, как я уже говорил, здесь водилось в изобилии, утром — предъявил ее первому подошедшему к кустам боевику. В момент, когда он присел подле моей головы, я толкнул змею ему под ноги. Услышав неясный шорох, боевик обернулся и обнаружив под своим голым седалищем извивающуюся, играющую раздвоенным языком ядовитую гадину, с дикими воплями бросился к машинам, чуть не потеряв нижнюю часть гардероба. Картина была действительно забавная и его товарищи разразились гомерическим хохотом. Понять их можно — сутки напролет нести скучную до зевоты службу, здесь будешь рад любому сиюминутному развлечению.
