Было ясно, что на ней под одеждой не было ничего, кроме лифчика, который намертво зафиксировал грудь.
Она прошествовала в почти осязаемом облаке мускусных духов. На одном пальце она держала сумочку, которая почти касалась пола. Она была невероятна в своей неестественности. Однако в ней не было и намека на пафос. Она по-своему вела войну с надвигающейся старостью. Словом, она была одета в типично похабной традиции времен покорения Дикого Запада.
Она швырнула сумочку посреди бара и прокуренным и пропитым голосом произнесла: «"Джолт" с содовой, Ник».
– Что, чек пришел? – осторожно спросил бармен.
– Да, да, пришел. Пришел чек. Давай, давай, ты, вошь подозрительная. Наливай, не скупись, за всю масть. – Она выложила на прилавок пятидолларовую купюру.
Доставая бутылку, бармен махнул в сторону Сэма:
– Тебя тут твой дружок спрашивал.
Женщина обернулась, вперилась в Сэма взглядом и подошла к нему. Она театрально изобразила на своем лице преувеличенное удивление. Вблизи ее серые глаза оказались исключительно привлекательными.
– Боже мой, мужчина встал передо мной. Садись, старина, а то меня удар хватит. – Усевшись рядом с ним, она с изумлением разглядывала его. – Честно говоря, что-то я тебя не припомню. Может, напомнишь мне? Провал в памяти.
Бармен поставил перед ней стакан с виски и водой и отсчитал ей сдачу.
– С месяц тому назад, Бесси, вы отдыхали на побережье с одним человеком. Лысый такой. Зовут Максом. Вы говорили мне – это ваше любимое место.
– А, вспоминаю того Макса. Но по какому случаю мы могли с вами общаться?
– Что вы имеете в виду?
– Вы такой весь чистенький, с модной прической, в отутюженных брючках. Говорите, как выпускник колледжа. Вы, наверное, врач. Макс же общается с бродягами. И больше ни с кем.
– Я думаю, нужно выпить.
– Он думает, нужно выпить. Она придала своему лицу кокетливое выражение. Сэм заслонился рукой от нависшего на него огромного бюста и быстро спросил:
– Как давно вы видели Макса?
– Бог миловал. Он был в тюрьме. Сейчас, наверное, уже выпустили. Я имею небольшой доход и хорошо уживаюсь с людьми. У меня много знакомых, и я бываю в тысяче разных мест. И я хорошо лажу с большинством людей. Но дай я расскажу тебе об этом Максе Кейди. Он настоящий человек. Надо отдать ему должное. Но он злобный, как змей. Ему наплевать на всех, кроме себя. Знаешь, что он со мной сделал? – Она понизила голос, ее лицо напряглось. – Мы были у меня. Мне было интересно узнать, что он за человек. Имею такую слабость. На мои расспросы он только отмахивался. Ну вот сидели мы и сидели, я налила ему и говорю: «Ну ладно, хватит ходить вокруг да около. Валяй, рассказывай о себе. Что тебя мучит? Расскажи это Маме».
Она залпом выпила виски, запила водой и крикнула Нику, чтобы тот повторил.
– Что же он сделал? Набросился на меня с кулаками. На меня, Бесси Макгоуэн. Прямо в моей квартире, после моей выпивки. Он гонял меня по всей квартире. И постоянно скалился. Я думала, он убьет меня. Потом все померкло.
Я очнулась на рассвете, лежа на полу, избитая до невозможности. Он ушел. На карачках я добралась до постели. Когда проснулась по-новой и взглянула на себя в зеркало, то ужаснулась своему виду. Лицо синее. Все тело ныло от боли, так что я передвигалась со стонами. Я вызвала врача и сказала ему, что упала с лестницы. Три сломанных ребра. Сорок три доллара я уплатила стоматологу. Только через неделю я смогла выйти на улицу, да и то ковыляла, как старая кляча. Хорошо, что я вынослива, как лошадь. Любая другая отдала бы концы. До сих пор не могу прийти в себя. Когда узнала, что его посадили, купила бутылку и сама ее выпила. Он не человек, этот Макс. Животное. Я ведь всего лишь задала ему вопросы. А если он не хотел отвечать, ему нужно было всего лишь сказать мне: «Заткнись».
Она выпила второй стакан и заказала Нику еще. Сэм тоже заказал себе пива.
– Значит, он вам не друг, Бесси.
– Если бы увидела его труп на улице, то на радостях напоила бы всех знакомых.
– Он и мне не друг. Она пожала плечами:
– С чего ты взял? Видел нас один раз, да и только.
– Мне так показалось.
– Не люблю дурных шуток. – Ее взгляд стал отчужденным.
– Меня зовут Сэм Боуден.
– Ну и что теперь… Ты сказал, Боуден?
– Он мог называть меня лейтенантом.
– Точно, так он и говорил.
– Бесси, мне нужна ваша помощь. Я не знаю, с какой стороны ждать удара. Он хочет причинить мне вред. Мне важно знать, не намекал ли он каким-то образом на это.
– Он забавный малый, Сэм. Все больше молчит. Не показывает своего нутра. Но дважды он упоминал лейтенанта Боудена. И оба раза у меня мурашки по коже бегали. Хотя толком он так ничего и не сказал. Один раз он обмолвился, что ты его старый армейский товарищ, и чтобы показать, как он любит тебя, он убьет тебя шесть раз. Он пил, а я попыталась смеха ради сказать ему, что он по-настоящему никого не убьет.
– Что он ответил?
– Ничего. Просто посмотрел на меня и ничего не сказал. Ты понимаешь, о чем это он говорил? Как это можно убить человека шесть раз?
Он посмотрел на дно стакана:
– Если у человека есть жена, трое детей и собака. Она сделала попытку рассмеяться.
– Начал он с собаки. Отравил ее. Она побелела как полотно:
– Господи Иисусе!
– Что он еще говорил?
– Он еще раз вспомнил о тебе. Сказал, что придет время, и он доберется до тебя, что окажет тебе услугу, что ты будешь умолять его сделать ее.
– Не могли бы вы пройти со мной в полицию и дать письменные показания на этот счет?
– За кого ты меня принимаешь, дорогуша?
– Так вы пойдете?
– Слушай, мой тебе совет. Напиши директору ФБР.
– У меня трое детей: девочке пятнадцать, одному парнишке – одиннадцать, другому – шесть.
– Не трави мне душу. Во-первых, я там и так частенько бывала, во-вторых, они и слушать не станут, в-третьих, жизнь – жестокая штука, и мне жаль, если у тебя возникли проблемы, но такова жизнь.
– Я умоляю вас…
– Эй, Ник! Оказывается, я не знакома с этим бродягой. Как это ты допускаешь, чтобы у тебя так оскорбляли дам?
– Зачем вы так? – спросил Сэм. Женщина поднялась со стула.
– Потише, Бесси, – сказал Ник.
Она взяла сдачу, оставив десятицентовик Нику.
– Возьми на чай, родной. Пойду, поищу забегаловку получше.
Она с силой захлопнула за собой двери. Ник задумчиво изучал монетку.
– Как это вам удалось ее выпроводить? Не раскроете секрет?
– Не знаю. Ник вздохнул:
– Когда-то она была мисс Индиана. Показывала мне вырезку из газеты. А когда я сказал, что вроде и штата такого тогда еще не было, она так зарядила мне в глаза! Ну что ж, заходите еще.
Сэм вышел и пошел по Джекел-стрит. Дом номер двести одиннадцать был трехэтажным, выкрашенным в коричневый цвет строением. В окне виднелась надпись:
«Сдаются комнаты». На веранде в кресле-качалке с закрытыми глазами сидел старик. Воняло кислой капустой и грязным бельем. Наверху кто-то шумно скандалил. До Сэма доносился зычный, терпеливый мужской голос, надолго прерываемый пронзительной ответной тирадой.
В холле его взору предстал узкий длинный стол, на котором рядом с лампой-абажуром лежала стопка писем.
К нему навстречу вышла, тяжело ступая, изможденная старуха.
– Чего надо?
– Мистер Кейди здесь живет?
– Не-а.
– Мистер Макс Кейди.
– Не-а.
– Но он здесь жил?
– Ага. Но больше не живет. Ни за что не сдам ему больше комнаты. Нам не нужно драк и полиции. Ни мне, ни Марвину. Нет, сэр. И уголовников тоже. А он из этих. Сидел в тюрьме. В пятницу заявился и собрал свои манатки. Я велела Марвину отнести их в подвал. Он не хотел платить мне за стоянку машины у дома, но когда я пригрозила ему полицией, то заплатил, как миленький, и укатил на своей машине, только его и видели.
– Он не оставил своего нового адреса?
– Нового адреса! Странно для человека, которому никто не пишет.
