В случае с винтами и гайками находишься в диапазоне больших механических усилий, и следует понимать, что в этих пределах металлы эластичны. Когда берёшься за гайку, есть такая точка, называемая “усилие от руки”, когда есть контакт, но нет схватывания эластичности. Затем есть точка “схватывания”, при которой происходит зацепление поверхностной эластичности. Есть предел, называемый “стронуться”, при которой израсходована вся эластичность. Усилие, требуемое для достижения каждой из этих трёх точек, различно для каждого размера болта и гайки, различно для смазанных винтов и болтов крепления. Эти усилия различны у стали и чугуна, меди и алюминия, пластмасс и керамики. Человек, обладающий чувством механика, знает, когда “заело”, и останавливается. Человек, не имеющий его, пропускает этот момент, срывает резьбу или портит узел.
“Чувство механика” подразумевает не только понимание эластичности металла, но также и его мягкость. Внутри мотоцикла есть поверхности, которые обработаны иногда с точностью до одной десятитысячной доли дюйма. Если их уронить или поцарапать, если на них попадёт грязь или стукнуть по ним молотком, они утратят эту точность. Важно понимать, что металл под поверхностью может как правило выдерживать большое напряжение и удары, а сама поверхность этого не может. При работе с высокоточными деталями, которые заело или неудобны в работе, человек с чувством механика постарается не повредить поверхностей и будет накладывать инструмент на те поверхности, которые таковыми не являются. Если же всё-таки приходится иметь с ними дело, то при этом он постарается работать с более мягкими поверхностями. Для таких работ существуют латунные молотки, пластмассовые кувалды, деревянные киянки, резиновые и свинцовые молотки. Пользуйтесь ими. Щёки тисков можно обложить пластмассовыми, медными и свинцовыми прокладками. Используйте и их. Обращайтесь с высокоточными деталями аккуратно, и никогда об этом не пожалеете. Если у вас есть привычка швырять детали как попало, то не пожалейте времени и постарайтесь проявить побольше уважения работе с высокоточными деталями.
Длинные тени в той пустынной местности, где мы проезжали, оставили после себя несколько подавленное настроение…
Может быть, сказывается обычная послеобеденная хандра, но после того, что я наговорил сегодня за весь день, у меня возникло ощущение, что всё время хожу вокруг да около. Кое-кто может спросить: “Ну хорошо, если мне удалось избежать всех этих ловушек для вдохновения, то можно ли считать, что дело в шляпе?”
Ответ, конечно же, нет, ничего ещё не в шляпе. Надо ещё жить должным образом. Это такой образ жизни, который предрасполагает вас к тому, чтобы избегать таких ловушек и видеть нужные факты. Хотите знать, как надо красить в совершенстве? Стань сам совершенным и тогда крась себе естественно. Именно так делают все специалисты. Покраска или ремонт мотоцикла неотделимы от остального вашего существования. Если вы мыслите неряшливо шесть дней в неделю, пока не заняты своей машиной, то какие уловки и ухищрения по избавлению от ловушек могут вдруг сделать вас смышлёным на седьмой день? Всё на свете взаимосвязано.
Но если ты неряшливо мыслил всю неделю, и вдруг постараешься встряхнуться на седьмой, то, возможно, следующую неделю уж не будешь столь же неряшливым, как в предыдущую. Мне думается, что толкуя обо всех этих ловушках для вдохновения, я пытаюсь найти кратчайшие пути к правильной жизни.
Настоящий мотоцикл, с которым работаешь, называется ты сам. Машина, которая якобы находится “вон там” и личность, которая вроде бы существует “вот тут” — это не две различные вещи. Они либо вместе растут в направлении Качества, либо вместе отпадают от него.
Когда мы приезжаем на перекрёсток у Прайнвилла, остаётся всего лишь несколько часов светового дня. Мы на пересечении с шоссе № 97, здесь повернём на юг. Я заправляю бак на углу, затем чувствую себя настолько усталым, что захожу за бензоколонку и присаживаюсь на окрашенный жёлтой краской поребрик, опустив ноги на гравий, а последние лучи солнца слепят мне глаза сквозь листву деревьев. Крис тоже подходит и садится, мы ничего не говорим, и в этом проявляется настоящая тоска. Столько разговоров о ловушках для вдохновения, и вот я очутился в одной из них сам. Наверное просто усталость. Надо бы поспать.
Некоторое время я наблюдаю за машинами, проезжающими по шоссе. Что-то в них есть одинокое. Даже не одинокое, а хуже. Ничего. Как выражение заправщика, обслуживавшего нас. Ничего. Никакой поребрик с никаким гравием у никакого перекрёстка, ведущего в никуда.
И что-то такое в водителях машин. У них точно такой же вид, как и у заправщика, они просто уставились вперёд в каком-то своём трансе. Я такого не видел… с тех пор, как Сильвия обратила на это внимание в первый же день. Вид у них такой, как будто бы они в похоронной процессии.
Время от времени кое-кто из них бросит быстрый взгляд и затем с безразличием отворачивается, как бы занятый своими делами, как бы смущаясь, что обратили внимание на то, что он посмотрел на нас. Я теперь замечаю это, потому что такого уже не было довольно давно. И стиль езды теперь не тот. Машины идут как бы на максимальной скорости, направляясь к городу, как будто бы они хотят куда-то добраться, как если бы им надо проскочить то, что находится вот здесь. Водители, кажется, задумались о том, куда они хотят попасть, а не о том, где они находятся.
Знаю, что это такое! Мы уже на западном побережье. Мы снова все чужие! Люди, я же забыл о самой главной ловушке для вдохновения. Похоронная процессия! Та, в которой находится каждый из нас, дутый, выкобенивающийся, суперсовременный, эгоистический стиль жизни, который возомнил, что ему принадлежит вся страна. Мы отошли от него так давно, что я совсем позабыл про него.
Мы вливаемся в поток транспорта, направляющегося на юг, и я чувствую, как приближается дутая опасность. В зеркало я вижу, как какой-то ублюдок преследует меня и не хочет обгонять. Я увеличиваю скорость до семидесяти пяти миль, а он по-прежнему висит. Девяносто пять, и мы отрываемся от него. Мне совсем не нравится всё это.
В Бенде мы делаем остановку и ужинаем в современном ресторане, куда люди приходят и откуда уходят не глядя друг на друга. Обслуживание великолепно, но обезличенно.
Дальше на юг мы находим лесок из чахлых деревьев, размежованных на смехотворные клочки. Очевидно, задумка какого-то предпринимателя. На одном из участков вдали от главной дороги мы расстилаем спальные мешки и обнаруживаем, что хвоя лишь слегка покрывает многофутовый слой мягкой губчатой пыли. Ничего подобного я до сих пор не встречал. Надо быть осторожным и не тревожить хвою, ибо тогда пыль взлетает и покрывает собой всё вокруг.
Мы расстилаем брезент и раскладываем на нём спальные мешки. Так вроде бы лучше. Мы с Крисом ненадолго заводим разговор о том, где находимся и куда поедем дальше. Я рассматриваю карту в сумерках, затем недолго продолжаю то же самое с фонариком. Сегодня мы проехали 325 миль. Это много. Крис вроде бы устал так же сильно, как и я, и готов тут же уснуть.
