— Мое терпение лопнуло. Будете здесь сидеть, пока не пройдет.
— Тетя!.. Ну, тетя!.. — вскричали они. — Миленькая!
Снова тягостно проскрипел замок, тетя Клава предусмотрительно заперла их на второй оборот ключа.
— Мы здесь не можем сидеть, — Михаил нервно заходил по комнате. — Время необратимо, и так в обрез!
— Как — необратимо? — спросил Женька.
— Время только вперед бежит, — объяснил Михаил, — в будущее. А в будущем нам троса не видать. Сегодня могут разобрать — и прощай.
— Я понял, — грустно сказал Женька. — Все пропало.
Часть IV
«Я СПЕШУ НА ЗОВ»
«Лови кота»
— Что же делать-то? — сказал Женька. — Ждать?
— У моря погоды?! — огрызнулся Михаил. Походил по комнате и выглянул в оконце. С крыши спускался толстый шнур от телевизионной антенны и исчезал в форточке на первом этаже.
— Выдержит? — спросил Михаил.
— Крепкий, — неуверенно ответил Женька.
Михаил подтянул шнур к окну, подергал, еще сильней — шнур не поддавался.
— Выдержит, — сказал Михаил и полез по шнуру вниз.
— Михаил! — раздался голос тети Клавы. — Миха-и-ил!
Михаил так и застыл, вцепившись в шнур. Тетя Клава стояла в дверях летней кухни с большим и, наверное, тяжелым половником:
— Это еще что за новости? А ну, марш обратно!
И Михаил поспешно влез обратно.
— А антенна-то, антенна! — спохватилась во дворе тетя Клава.
— Если ты антенну погнул, — сказал Женька, в котором вдруг проснулся «хозяин»,—ты ее чинить будешь. Как я телевизор смотреть стану?!
— Отстань ты, — пробурчал Михаил. — И без тебя... Трос не успеем купить... Какое тут плавание без снастей! Как будем парусом управлять?
— Да у нас и паруса нет.
— Конечно! Будем здесь торчать, у нас ничего не будет! — Михаил на цыпочках подошел к двери, приложил ухо и махнул Женьке рукой. — Давай сюда газету..
Женька недоуменно смотрел, как Михаил подсовывает газету под дверь.
— Есть один способ надежный, — шепотом сказал тот. — Я в книжке про майора Пронина читал.
Михаил выдернул из стены гвоздь, вставил его в замочную скважину, надавил, и ключ за дверью упал на газету.
— Готово, — и втянул газету вместе с ключом.
— Ух ты! — шепотом воскликнул Женька.
Михаил задернул шторы, быстро скатал одеяла и накрыл их простынями так, что, войди тетя Клава, ей показалось бы, что Михаил с Женькой лежат себе и мирно спят.
— За мной! — Михаил открыл дверь.
Они начали осторожно спускаться и вдруг замерли. Навстречу им поднималась тетя Клава с двумя тарелками окрошки в руках. Увидев их, она вскрикнула и уронила тарелки. Ребята вихрем помчались вверх. Позади доносились могучие шаги тети Клавы.
Она ошеломленно взглянула на дверь. Ключ был на месте. Потянула дверь на себя — открылась.
— Мы думали, нас простили,—тут же затараторил Женька.— Глядим — открыто.
— Неужели я забыла... — пробормотала тетя Клава и снова взглянула на ключ. Вышла, снова закрыла дверь на два оборота. — Останетесь без обеда! — и стала спускаться. Вернулась, опять посмотрела на ключ. Подергала дверь — закрыто. Подумала, положила ключ в карман халата и ушла, недоверчиво оглядываясь.
— Все пропало,—сказал паникер Женька.
— А Мошки! — Михаил, отдернув шторы, взял подзорную трубу и навел ее на дом Мошкиных, стоящий на пригорке за соседним двором. Близнецы, чинно сложив на коленях руки, сидели возле открытого окна, а мать обрабатывала им примочкой многочисленные синяки.
— Тоже досталось, — сказал Михаил. Мать что-то сердито сказала Мошкиным и удалилась.
— Зеркало, — приказал Михаил. Женька торопливо сунул ему в руку зеркальце. И Михаил пустил в путь пронзительный солнечный зайчик, он пробежал по траве мимо тети Клавы, поливающей груши, затем юркнул в щель забора соседнего двора, быстро пересек его, прошелся по стене пристройки, попал во двор Мошкиных (тут за солнечным зайчиком погнался пушистый кот, но не догнал) и стрельнул ярким светом в глаза близнецов. Они замахали руками, словно отгоняя пчел, и высунулись в окно.
Михаил перегнулся далеко через подоконник и закричал:
— Мо-о-шки-и!..
— А ну, тихо! — взорвалась тетя Клава, у которой, наконец, действительно лопнуло терпение. — Здесь кругом отдыхающие поголовно отдыхают после обеда, а он орет, как гудок на работу. Не то забью окно гвоздями, сидите тогда в духоте — дождетесь!
— А молча говорить можно? — спросил Михаил.
— Можно, — оторопела она.
Он схватил сигнальные флажки и отчаянно просемафорил близнецам «сигнал бедствия».
Борис и компания, притаившиеся на крыше соседского сарая и уже давно наблюдавшие за странными действиями Михаила, вытянули шеи.
— А я считаю, пошли отсюда,—сказал Хихикало. — Последишь так вот за ними, а потом... тебе же и достанется. И все ты: «Напугаем! Спасем!» Ну что, напугали? Спасли? Плакала тигровая шкура. Вот увидишь, отец с Молчуна три шкуры спустит, если узнает, что эта пропала!
Молчун кивнул и написал в своем блокноте:
«Уже узнал».
— Больно было? — посочувствовал Борис. Молчун кивнул.
— Но ты не признался?
Молчун помотал головой.
— Умница, — похвалил Борис. — Не проболтался. А следить надо. Мишка зазря ничего не делает. Что-то они опять задумали. — И снова приставил к глазу половинку театрального бинокля.
— Даже я ничего не понимаю, — озадачился Хихикало, глядя, как мелькают в окне флажки.
Молчун кивнул.
— Ничего не понимаю, а ты? — в один голос сказали друг другу Мошкины.
— Они не поймут, — сказал Женька Михаилу. Не знают.
— Вижу, — расстроился Михаил. — Я думал, а вдруг знают. А еще на море живете! Самый важный, самый короткий сигнал не знаете: «СОС»! Все моряки сразу на помощь приходят!
Но Мошкины оказались догадливыми. Хоть они и не поняли сигнала, зато они сообразили, что зачем-то нужны Михаилу. Поэтому они, зная, что у него есть подзорная труба, стали писать на тетрадочных листках большие буквы и показывать в окно:
«МЕНЯ ЗАПЕРЛИ».
— Их тоже на ключ, — сказал Михаил. Новые буквы: «ЕСЛИ ВЫПУСТЯТ, ЗАЙДУ».
— Зайдут, — Михаил стукнул кулаком о кулак. — Зайдут, когда солнце зайдет!
— А может, раньше? — сказал Женька. — Может, успеют до закрытия «Спорттоваров»?
— Да больше нам и не на что надеяться, — Михаил тяжело сел на кровать.
— Что же делать? — привычно спросил Женька.
— Хорошо бы пожар по-нарочному, — задумчиво пробормотал Михаил. — Дыму надымить без огня и к окну. Пожар! Пожар! Сразу выпустят. А пока разберутся, мы в «Спорттовары» сбегаем.
— Влетит, — поежился Женька.
— И так влетело. Хуже не будет, — убедительно заметил Михаил.— Ну, накажет, опять запрет. А мы и так заперты, только сейчас мы без троса. А то у нас трос будет!
— Ага, — закивал Женька. — А чего жечь? Бумагу?
— Бумага горит. Дом сгорит, — Михаил суетливо выдернул из-под кровати свой чемодан, порылся и вконец расстроился. — Ну, вот. Я свой фотоаппарат в Москве забыл!
— А зачем он? — оторопел Женька.
— Фотопленка! От нее дыму, как на пароходе, а огня нет! Сейчас такую пленку выпускают — неогнеопасную.
— А диафильмы годятся? — спросил Женька.
— Еще бы!
Женька торопливо раскрыл шкаф. Там стояли проектор и коробка с диафильмами.
— Вот! — гордо сказал он и взял один из них. — «Чапаев», — развернув ленту, определил он и засопел. — Жалко...
Так он просматривал и откладывал одну ленту за другой, не зная, какую выбрать:
— «Красная шапочка», «Буратино», «Петя и волк», «Мальчик с пальчик», — Женька чуть не плакал, так жалко ему было свои сокровища.
— Ну, тогда не надо, — пожалел его Михаил.
— Надо, надо, — отчаянно сказал Женька, отвернулся, взял ленту наобум и, не глядя, быстренько завернул в бумагу.
— Вот!—радостно заявил он. — Какая — не знаю!
...Тетя Клава уже занималась другим делом. Она варила варенье в большущем тазу.
