Если у людей нет разницы, нет и любви, — как в той записке, в которой девушка писала про совершенно одинаковые характеры, темпераменты, взгляды и про то, что она почему-то не любит его. Тут еще раз проявила себя глубинная загадка любви, ее неуловимая непонятность, которая часто ставит нас в тупик.
Казалось бы, встретились те самые близнецы-половинки, которые идеально подходят друг другу, но так редко находят друг друга. Тут они нашли себя, но не нашли в себе любви.
Видимо, общее в них заглушило, пересилило мужское в нем и женское в ней. А раз нет влечения к противоположному, то не просыпается, молчит и сердце. Ведь любовь (или влюбленность) — это всегда тяга и к близкому тебе, и к недостающему, полярному. И у юноши с девушкой из записки — не любовная, а дружеская совместимость, дружеская близость.
Надо ли ей оставлять его? Конечно, решать это могут только они сами, и то, что сейчас будет сказано, совсем не совет, а просто материал для размышлений. Дружеская близость может перейти в любовную, если заговорят молчащие в них магниты пола, психологические и физические. И тогда совместимость, близость их может стать на редкость полной. Но это может произойти, а может и не произойти.
Из трех счастливых пар, о которых тут говорилось, две начинали свой путь именно с дружбы. Они дружили по два-три года, даже рассказывали друг другу о своих увлечениях, и только потом их дружба переросла в любовь.
Дружеская близость дает любви дополнительные опоры, но любовь возникает из нее далеко не всегда, особенно у юных. Неравновесие души и тела, порывистость и неопытность чувств часто рождают в юных душах любовную тягу к несовместимому или мало совместимому человеку, и не рождают — к очень совместимому, повышенно близкому…
В космосе и на земле. Совместимость и срабатываемость.
«Я прочитал вашу книжку «Трудность счастья (любовь и молодая семья)» и решил стать психологом семейных отношений. Я и раньше хотел учиться на психолога, но не знал, какую отрасль психологии выбрать. Теперь я вижу, что психология семейных отношений — очень интересная и сложная область, которая мне по душе.
Последние годы я слежу за психологической стороной работы космонавтов. Я заметил, что их экипажи состоят из противоположных характеров: один обязательно флегматик, а второй сангвиник. Не должно ли это стать примером для семьи? Ведь чтобы муж и жена были интересны друг другу, в них должно быть то, чего нет в другом, и тогда это недостающее свойство заинтересовывает и притягивает». (Ахто Тамм, Таллинн, март, 1978.)
Журналисты, которые пишут о космосе, давно заметили, что пары космонавтов подбираются по особому правилу. «Несхожесть характеров членов экипажа, — говорил, например, спецкор «Комсомолки» писатель Я. Голованов, — один из залогов успеха полета. Странно, но похожим людям труднее работать вместе… Наиболее распространен такой вариант: спокойный, неторопливый, рассудительный командир и быстрый, эмоциональный, подвижный инженер»1 («Комсомольская правда», 25 мая, 1975)[60].
Здесь, по-моему, не все точно, хотя главное верно. Да, темперамент у космонавтов разный. Один из них чаще бывает нетороплив и спокоен, другой щедр на чувства и скор в реакциях. Эти разные черты нервного склада хорошо дополняют друг друга.
Но у них много и общего, похожего: все они волевые, упорные, все готовы к перенапряжениям, опасностям, неожиданным поворотам; у них похожие взгляды, интересы, похожие основы отношения к жизни. Именно этот сплав общего и разного позволяет им многие недели и месяцы переносить неземной избыток общения друг с другом.
Модель космической совместимости помогает понять кое-что и в семейной совместимости, хотя полет земных пар куда более долог, будничен и поэтому куда более труден[61].
Не так давно психолог Н. Н. Обозов разграничил совместимость и «срабатываемость» (еще одно тяжеловесное, как поезд, слово, но у языковедов и тут хата с краю — они не предлагают ничего лучшего). Кстати, тем, кто тревожится (и справедливо), как бы совместимость не подменила душевные связи рассудочными, стоило бы вдуматься в это разграничение.
У совместной работы и у совместной жизни, говорит Н. Н. Обозов, есть три измерения: продуктивность, то есть КПД такой работы или жизни вместе; напряженность, которая возникает в этой работе или жизни; и довольность, удовлетворение такой совместной работой или жизнью.
Ученые из Ленинградского института комплексных социальных исследований поставили на особом приборе такой опыт. Нужно было провести через разные препятствия паровозик, управляя им одновременно с двух пультов. В опыте участвовали, во-первых, супружеские пары, во-вторых, пары, которые питают друг к другу антипатию, и, в-третьих, пары, которые безразличны друг к другу.
Успешнее всего работали именно безразличные. Они быстрее всех приходили к цели, то есть у них была лучшая продуктивность; напряженности во время работы было мало, так как они не вкладывали в дело эмоций; общение было поверхностным, лаконичным, чисто деловым.
У пар с антипатией продуктивность работы была гораздо меньше, а эмоциональная напряженность гораздо больше, причем напряженность неприязненных, тягостных эмоций; от всего этого, конечно, и удовлетворенность от сотрудничества была слабой.
У супругов бег паровоза был еще медленнее, чем у антипатов: они обсуждали каждое свое действие, причем были эмоциональнее всех. Приборы, которые измеряли силу их эмоций, то и дело зашкаливали, показывали максимум. Но в отличие от антипатов эмоции у них были светлыми, поэтому и получилось, что супруги куда больше других пар были довольны общей работой.
Это еще раз подтвердило, что для личных отношений самое главное — общение, обмен частичками души, а продуктивность, «производительность» дела стоит на втором месте. Тут и лежит главная разница между совместимостью и срабатываемостью.
В деловых, рабочих отношениях на первом месте стоит именно продуктивность сотрудничества. Для срабатываемости, считает Н. Н. Обозов, нужна большая продуктивность, малая напряженность (то есть слабый расход нервов, эмоций) и только на третьем месте — удовлетворенность сотрудничеством.
Для совместимости дороже всего удовлетворенность общением и накал светлых эмоций; а продуктивность, «производительность» общих дел дорога куда меньше, чем душевный настрой. В совместимости люди прежде всего нацелены друг на друга, в срабатываемости — на дело.
Нынешняя все более сильная тяга к психологической совместимости прямо зависит от огромных перемен в теперешнем человеке. Человек прошлых веков был, повторю это, как бы материально-психологическим: на первом плане для него было дело, а душа, психология шла только потом. Теперешний человек постепенно делается психологически-материальным, и душа, психология начинает все больше сравниваться для него с делом и даже вставать выше него.
Поэтому общение для мужа и жены — высшая цель, самоцель. Что бы они ни делали, им — при нормальных отношениях — нужны постоянные излучения добрых чувств, постоянная подзарядка друг друга светлой энергией этих чувств. Только такая подзарядка, только такой обмен доброй энергией подновляют их близость, подпитывают влечения, продляют жизнь чувствам.
Совместимость, как видим, куда полнее и глубже вбирает в себя человека, чем срабатываемость. Только в замкнутых экспедиционных группах, где люди вместе работают и вместе живут, нужен сплав срабатываемости и совместимости: у моряков, геологов, полярников, подводников, космонавтов. Но и им совместимость нужна не такая глубинная — и значит, легче достигаемая, чем в семье…
В чем ценность меланхолика?
«А если ты человек со слабым темпераментом, не веришь в свои силы, тем более что требования к женщине в браке очень велики? Думаю, что такой женщине не стоит создавать семью: право на продление рода имеют только женщины с сильным характером…
А с кем совместимы меланхолики? Меня, конечно, привлекают сангвиники, но я чувствую себя неуместной рядом с ними». (Ленинград, центральный лекторий «Знание», июнь, 1981.)
