Я видел, как на одного из моих пациентов в детстве постоянно кричал отец. Мне стало ясно, что он всегда был неуверен в себе, и обнаружил, что алкоголь помогает обрести ему недостающую уверенность. Другой пациент еще мальчиком ощутил себя никому не нужным после смерти отца. Он был сломлен духовно и уже в старших классах начал пить, чтобы заполнить пустоту.
Шестая ступень — кровать. С 1979 года я соорудил четыре ее версии. Если мой ранний Центр можно назвать «моделью Т», то первая кровать была подобна ракете «Меркурий» — первой управляемой ракете, запущенной в космос.
Впрочем, в этой кровати уже присутствовали основные элементы усовершенствованных версий. Старая кровать, как и современная, преобразовывала звук в вибрацию, хотя она была куда менее комфортабельна.
Своих первых пациентов я не мог провести через седьмую ступень, потому что тогда не понимал ее. Впрочем, теперь я тоже не до конца ее понимаю. Помещение из полированного металла необходимо сконструировать таким образом, чтобы сидящий в ней пациент не мог видеть своего отражения. Так как я не мог понять ни цели, ни конструкции этого устройства, я отказался от него. Коль скоро восьмой ступенью было возвращение в кровать, я отказался и от нее. В конце концов, думал я, они уже побывали в кровати, так зачем же им туда возвращаться?
Я проводил обоих пациентов через эту программу дважды в неделю в течение двух месяцев. Сначала они с трудом воспринимали непонятные процедуры, но потом начали ими наслаждаться. Оба утверждали, что никогда не могли настолько расслабиться. Вскоре они стали с нетерпением ожидать каждого сеанса.
Результаты показались мне очень интересными. Через пару месяцев один из пациентов резко сократил употребление алкоголя. Он мог выпить пару кружек пива, но это не имело ничего общего с пьянством, которым он славился. Второй пациент вовсе бросил пить и не прикасался к алкоголю семь лет.
Причина этого стала очевидной, благодаря нашим беседам. До лечения их постоянно терзало беспокойство, которое можно было притупить только алкоголем. Система Центра может адаптироваться к внутренним нуждам пациента. Теперь они обрели внутренний мир и могут в случае надобности обратиться за помощью к нему, а не к бутылке.
Я работаю над улучшением техники и надеюсь в будущем найти еще более эффективные средства борьбы с этим разрушающим духовность недугом.
Глава 13. Центры
Я работал над Центрами долгие годы, но никак не мог осмыслить процесс. Несмотря на слабое здоровье, я участвовал в нескольких предприятиях. В свободное время я пытался собрать воедино компоненты Центров, но дело продвигалось плохо.
В 1989 году я едва не умер вновь. Фактически я надеялся, что умру.
Мое сердце, пострадавшее от молнии, слабело с каждым годом. Через порез на руке в него попала инфекция. Врачи в больнице сказали, что я умру через сорок пять минут, если не подвергнусь интенсивному лечению и не начну подготовку к операции по замене клапана.
Думаю, доктор ожидал, что я упаду в обморок или заплачу. Но вместо этого я сидел на кровати и улыбался. Мое лицо посинело из-за кислородной недостаточности, отчего улыбка наверняка выглядела еще ужаснее. Доктор был обескуражен моей реакцией. Большинство пациентов боятся умирать, а я умудрился найти в ситуации какой-то юмор.
Я решил разрядить обстановку:
— Черт возьми, док, вам не кажется, что мне следует лечь?
Врач не понимал, что я не боюсь смерти. Я знал, что меня встретит в духовном мире, и, должно быть, чувствовал себя, как Христофор Колумб, когда он открывал Новый Свет. Ему хотелось вернуться и рассказать об увиденном, но потом еще сильнее захотелось снова переплыть океан и увидеть райские земли. Именно этого я хотел в 1989 году. Я был бы счастлив вновь оказаться на смертном одре.
Доктор обследовал мое сердце и обнаружил, что клапан заражен стафилококковой инфекцией, проникшей через порез на руке. Клапан перестал плотно закрываться, и с каждым ударом сердца капли крови просачивались в мои легкие. В результате я постепенно утопал в собственной крови.
Ко всему прочему меня тошнило от антибиотиков, которые мне давали, чтобы справиться с инфекцией.
И тем не менее я был счастлив. Я собирался умереть и радовался этому.
Антибиотики тормозили развитие инфекции, но вред уже был причинен. Лежа в постели, я чувствовал, что в моих легких хлюпает жидкость. Подушка вокруг моей головы была покрыта алыми пятнами от кровавого кашля, а мои пальцы были серыми и холодными.
— Я собираюсь домой, — сказал я отцу, давая понять, что скоро умру. Он пришел в ужас. Несколько лет назад мы потеряли маму. Теперь отец видел, как смерть приближается к одному из его сыновей. Я жалел его и других членов моей семьи.
Мы очень любили друг друга, но несмотря на это, я хотел умереть.
Пришла сестра с документом о согласии на операцию, который я должен был подписать. Хирурги намеревались заменить клапан искусственным. Я отказался ставить подпись. Тогда явились два врача и стали меня уговаривать, но я по-прежнему отказывался.
— Считайте, что меня уже нет, — сказал я им. Так бы и случилось, если бы не Реймонд Моуди. Он только что вернулся в Огасту, когда ему позвонила моя приятельница. Когда она сообщила, что я в больнице, он обещал приехать как можно скорее и в самом деле прибыл в больницу через два часа после звонка.
Я уверен, что скоро умру, и хотел этого. Единственное, что меня тревожило, это оставшиеся незавершенными Центры. Существа из Света сказали, что я должен был полностью соорудить один из них к 1992 году. Теперь, лежа на том, что, очевидно, было моим смертным ложем, я чувствовал себя виноватым, что не осуществил миссию, порученную Богом.
Все изменил Реймонд.
— Вы не должны умереть, — заявил он. — Живите ради меня. Я нуждаюсь в вашей помощи.
Если бы Реймонд не сказал этого, меня бы сегодня не было здесь. Но так как он попросил меня остаться, я подписал документы и был доставлен в операционную. Там я испытал свой второй присмертный опыт. Когда мне дали анестезию, все потемнело. Потом я покинул свое тело и повис под потолком, наблюдая, как врачи вскрывают мою грудную клетку и начинают работать над сердцем.
Если я когда-нибудь чувствовал себя смертным, то в тот момент, когда я увидел собственное сердце. Лэрри Мак-Мерфи — лауреат Пулитцеровской премии, автор «Одинокого голубя» — говорит, что никогда не ощущал себя прежним после операции на сердце. «Я превратился в оболочку, лишенную содержания. Думаю, это поэтому, что во время такой операции человек на какое-то время умирает. До сих пор я задаю себе вопрос, где находится та часть меня самого, которая исчезла после операции?»
Будучи ветераном сердечной хирургии, я согласен с мистером Мак-Мерфи. Остановка сердца практически означает смерть. Однако я помню, где находилась часть меня во время операции. Я снова отправился в духовный мир.
Освободившись от своего тела, я наблюдал за операцией. Потом, как и в первый раз, я проник сквозь туннель к яркому ослепительному свету. Меня не удивило появление Духовного Существа, которое было со мной во время обозрения жизни.
На сей раз я снова видел мои первые двадцать пять лет, и они выглядели такими же жалкими и никчемными, как и раньше. Но теперь я мог сопоставить их с моей жизнью после первого присмертного опыта. Я видел людей, которым помогал во время перехода их в мир иной, и гордился тем, как мне удалось изменить последние дни их жизни.
Второй опыт позволил мне заглянуть в само искусство жизни. Я видел то хорошее, что мне удалось сделать, и ощущал это, как сладкий аромат. Вместо страха, гнева и разочарования я чувствовал радость, счастье и любовь. Хотя хорошие моменты в моей жизни — например, когда я покупал кому-нибудь пищу или помогал справиться с неприятностями — были очень краткими, в обозрении они казались многозначительными. Мне стало ясно, что все проявления доброты — великие и маленькие — играют в духовном мире огромную важность.
