– Абсолютная и не требуется. Я предпочитаю, чтобы в голове была конституционная монархия.
– Это как? С парламентом, что ли? С верхней и нижней палатами? С правительством и премьер-министром?
– Что-то в таком роде. Все лучше, чем демократия или диктатура… в отдельно взятой голове. Ужас, да?
– Да, пожалуй. Если только это не диктатура духа.
– В голове?!
– И в голове, и в заднице. И в прочем ливере, если тебя интересуют подробности.
Я посмотрел на гадалку с нескрываемым интересом. Дескать, «вот вы какие, северные олени»! Признаться, я ожидал встретить куда более экзотическое и гораздо менее вменяемое существо. Впрочем, что касается вменяемости, у меня с самого начала имелась пара-тройка «i» с нерасставленными точками.
– А что за странные вещи ты говорила, когда я пришел? Почему «привидение», почему «выдумка»? Это прозвучало… ну, как бы несколько дико.
– Что я говорила тебе на пороге? А, ну да, сейчас мне и самой странно… Но над этим предстоит ломать голову не мне, а тебе.
– Ну ни фига себе, – разочарованно промычал я.
Противно, когда тебе безответственно морочат голову всяческие астрологи-хироманты и прочие официальные представители чудесного. Они словно бы вынуждают нас становиться скептиками – просто для того, чтобы не чувствовать себя одураченными. Инстинкт сохранения чувства умственного превосходства порой даже сильнее инстинкта самосохранения, и это, в сущности, странно и нелепо.
– Знаешь, иногда бывает так, что я вижу человека впервые в жизни – не всякого, конечно, – и в течение нескольких секунд все о нем знаю. А потом опять не знаю ничего. А потом погадаю ему – и, глядишь, снова знаю… но уже не все, а лишь кое-что. Не всегда самое интересное, что да, то да…
– Выходит, ты уже сама не помнишь, почему так сказала? – Я заинтригован, разочарован… и оттого заинтригован еще больше.
– Почти не по… Хотя…
Нахмурилась, потерла лоб. Я заметил, что ногти у Оллы (кажется, я уже был готов признать за ней право на это имя) коротко острижены, но, несмотря на это, пальцы удивительно хороши. Ровные, довольно широкие у основания, с заостренными кончиками – эффект, которого прочие барышни добиваются при помощи устрашающего (моя спина, исстрадавшаяся в свое время от царапин, требует использовать именно этот эпитет) маникюра.
– Я словно бы увидела, что в мой дом вошло несколько почти одинаковых мужчин. Вошел ты один, конечно, и я это прекрасно понимала. Но видела – понимаешь, ви-де-ла! – нескольких. И не совсем одинаковых, а почти. Один выглядел мертвым, другой производил впечатление обреченного, зато прочие были в полном порядке, не пугайся. Будь я буддисткой, я сказала бы, что видела несколько твоих аватар, но… знаешь, это выглядело как-то иначе. Словно бы кто-то в небесной канцелярии решил, что ты должен прожить несколько разных жизней не последовательно, а за один прием, но не позаботился наделить всех жизненной силой. Поэтому вместо одного настоящего живого человека получилась ватага привидений… И погоди-ка, было еще что-то… нет, не могу… не понимаю, не помню – что именно. Сейчас разберемся. Лови!
4. Агасфер
…на возникновение легенды оказали влияние религиозно-мифологические представления о том, что некоторые люди являют собой исключение из общего закона человеческой смертности и дожидаются эсхатологической развязки…
Оглушенный последним выпуском новостей из зазеркалья, я не успел сообразить, что от меня требуется, но поймать летящий в меня предмет все же как-то ухитрился. Это был клубок ниток – такие обычно дают котятам для игры: слишком маленький, чтобы из него можно было связать нечто полезное; нитка толстая, ярко-вишневая.
– А реакция у тебя хорошая. Близнецы, небось, вторая декада? Мог бы в боксеры пойти.
– А вот и нет. Рыба я, рыба, мокрая и холодная, – ее ошибка меня окончательно разочаровала: гадалка не должна бы ошибаться. А теперь – что ж, не вызовут ее прорицания у меня священного трепета, хоть голову о карму расшиби. Но Олла отмахнулась от досадной своей ошибки, как от невидимой мошки.
– Это ты положение солнца в момент рождения имеешь в виду. А зачали тебя, когда солнце находилось именно в знаке Близнецов, причем где-то во второй декаде, гарантирую. Можешь допросить своих родителей, если сомневаешься… Дата зачатия, прими к сведению, гораздо важнее.
– Вот как? – вежливо удивился я. – Впервые слышу такую теорию…
– Все, что ты здесь слышишь, ты слышишь впервые, – отрезала она. – А теперь давай-ка, запутай этот клубок.
– Как я должен его запутать?
– Да как хочешь, так и запутывай. Можешь постараться, чтобы я распутать не смогла, а можешь не стараться. Можешь всю нитку размотать и узлами завязать, а можешь только кончик. Как тебе больше нравится.
– Это такой способ гадать? – изумился я.
– Это такой способ познакомиться. Гадать я тебе не стану, сказала ведь уже. Не предскажу я тебе ни казенного дома, ни даму мечей на сердце, ни бубнового интереса на северо-западном склоне горы Фудзи. Давай, давай, запутывай. Хулы не будет, – и она вдруг заговорщически подмигнула мне и звонко рассмеялась.
Я растаял. Кажется, меня записали в «свои»; сочли достойным собеседником, в обществе которого можно пыль в глаза не пускать и даже над «делом жизни» посмеяться снисходительно: дескать, мы-то с тобой понимаем, что все фигня, кроме пчел, да и пчелы – тоже фигня, но мы никому об этом не скажем, потому что люди делятся на тех, кто ничего не понимает и тех, кто не понимает ни-че-го! И еще есть мы с тобой, единственные исключения из этого скорбного правила – примерно так как-то.
В ту пору я как раз стремился если не стать, то хотя бы прослыть исключением из всех мыслимых правил и потому весьма высоко ценил любой намек на приглашение выступить в этой роли. Следовательно, купить меня с потрохами можно было недорого. Ольге и стараться-то особо не пришлось: достаточно было одной заговорщической ужимки, остальное я дофантазировал самостоятельно.
5. Адити
(От др. – инд. а-diti – «несвязанность», «безграничность»), в древнеиндийской мифологии женское божество, мать богов…
Нитку я послушно запутал. Надо, значит надо.
Поначалу чего я только с нею не творил. Но занятие это быстро мне наскучило; врожденное упрямство, однако, требовало, чтобы я не бросал дело на середине. Я и не бросил, но действовать решил не по вдохновению, а с максимальной эффективностью. Распустил остаток клубка, поспешно завязал с десяток узлов по всей длине нитки, собирая ее таким образом, что каждый узел становился основанием для нескольких петель разной длины: я быстро сообразил, что этот способ помогает мне всякий раз сокращать длину нитки на несколько метров, завязывая всего один узелок. Работа спорилась, через пару минут все было готово. Самый заковыристый узел я приберег напоследок. Затянул его потуже, а кончик нитки старательно растрепал на отдельные волоконца и распушил. Симпатичная такая кисточка получилась, ею бы в носу прикорнувшего после очередной битвы с портвейном ближнего пощекотать – самое милое дело!
– Ой, как все непросто! – ухмыльнулась гадалка. И добавила неожиданно драматическим тоном: – Вот сейчас я вижу тебя как на ладони. Большинство человеческих судеб похоже на партию в шахматы… Но ты ведь не играешь в шахматы? Не должен бы.
– Не играю. Несколько раз пробовал научиться, но то ли с учителями не везло, то ли сам дурак…
– Одно другому не мешает. Ты не способен к этой игре уже потому, что твоя судьба на нее совсем не похожа. Невозможно рассчитывать на несколько ходов вперед, нельзя заблаговременно принять меры и насладиться заслуженным успехом, зато и за ошибки платить не придется… по крайней мере, не всегда. Причинно-следственные связи в твоей судьбе – не то вовсе не существуют, не то возникают лишь для того, чтобы сразу же оборваться. Да, странно… А знаешь, какая игра – твоя? Нарды.[1] Причем ты любишь «длинные нарды» и терпеть не можешь Вackgammon… хотя судьба нередко принуждает тебя именно к этой игре. В таких случаях ты злишься и нервничаешь: вышибать шашки противника – это не для тебя. Ты не хочешь ни убивать, ни быть убитым; потому ты отдыхаешь душой, играя в «длинные нарды» – а ведь на прочих эта игра навевает скуку! Ты же блаженствуешь: инстинкт велит тебе просто идти домой, хотя вряд ли ты представляешь себе, что это за место такое – твой «дом». И не представишь, пока не придешь… Но вот еще что важно: прежде чем сделать очередной шаг, ты медлишь, отводишь глаза от собственных отражений, нетерпеливо мнущихся по ту сторону зеркал, и кидаешь кубики – испытываешь удачу. А обнаружив, что не так уж она велика, поднимаешь глаза к небу и просишь… впрочем, нет, не просишь, требуешь помощи. К слову сказать, не так уж ты корыстен, просто помощь свыше для тебя – единственный шанс уверовать, что там, «наверху», происходит нечто более любопытное, чем движение атмосферных потоков. Ведь так?
1
Нарды – игра для двоих игроков на специальной доске с использованием шашек и игральных костей.
Правила игры в Backgammon («Короткие нарды») гласят, что у каждого игрока имеется по 15 шашек.
Задача белых – провести свои шашки в дом белых.
Задача черных – провести свои шашки в дом черных.
Начинают белые, бросая две кости. Количество выпавших очков показывает, на сколько вперед надо продвинуть шашки. Например, на кубиках 3, 4 – можно продвинуть две шашки (одну на 3, другую на 4) или одну (на 7).
Если на обоих кубиках выпадет одинаковое число очков, то показания удваиваются (например, выпало 4, 4 – игрок может распоряжаться любым сочетанием 4, 4, 4, 4).
В процессе игры на одном поле можно держать сколько угодно своих шашек. Поле, где содержится две и более шашек противника – заперто, на такие поля вход чужим шашкам запрещен.
На поле, занятое одной шашкой противника, входить можно, причем шашка противника считается битой и убирается с доски за борт.
Битая шашка должна начать путь сначала. Игрок, имеющий за бортом шашки, не может сделать никакого другого хода, пока не выставит их на доску.
Шашки с борта ставятся согласно показанию костей. Бить при этом шашку противника можно, но не обязательно. На поле, занятое двумя и более шашками противника, битые шашки не ставятся, а ход пропускается – цугцванг.
Как только игроку удается привести шашки в свой дом, он начинает ставить их за борт («на двор») – снимать с доски, кидая кости. В процессе выставления шашек «на двор» игрок может использовать показания кубиков – одну шашку выставить за борт, а другой просто ходить. Каждый бросок выполняется полностью (например, если выпало 5, нельзя ходить на 4). Если игрок не может выполнить ход, то он либо пропускает ход, либо выполняет ход по одному кубику.
Игрок, первым выставивший шашки за борт, получает одно очко. Если к этому времени соперник не выставил «на двор» ни одной шашки, победитель получает 2 очка; если в доме победителя остались шашки противника – 3 очка; если же у соперника все еще есть шашки за бортом – 4 очка.
А игроки в длинные нарды в начале игры выстраивают свои шашки на одном поле; бить шашки противника в этой игре нельзя, на поле, занятое одной чужой шашкой, попросту не вступают. В остальном все так же: цель – вернуться домой раньше, чем это сделает ваш оппонент.
