– А сторожа где? – спросил я. – Почему ворота не запирают?
– Не от кого, – отмахнулся Гхажш. – На ночь запрут, чтобы медведи не забредали, а днём не от кого. Идём быстрее.
Мы почти пробежали по улице мимо длинных и низких домов, сложенных из толстенных брёвен и крытых дёрном, и вышли на круглую площадь. Посреди площади стоял огромный, больше моего роста, замшелый сруб колодца, и я еще раз подумал, что огхры, наверное, великаны. К верху сруба вела лестница. Бадья. что была привязана к колодезному вороту цепью, на глаз вмещала не меньше десяти вёдер, а то и всех пятнадцати.
Гхажш взвился по лестнице, подскочил к бадье, заглянул в неё и, коротко ругнувшись, плечом столкнул её в колодец. Прогрохотала цепь, и раздался мощный всплеск. «Лезь в колесо», – приказал Гхажш, и только тут я увидел, что вместо ручки у ворота приделано огромное деревянное колесо со ступеньками внутри. «Быстрей давай, – поторопил меня Гхажш, – пока любопытные не сбежались, неприятности могут начаться». Я послушно забрался в колесо и начал переступать со ступеньки на ступеньку. Это было совсем нетрудно. К моему удивлению. Потому что вместе с колесом крутился и колодезный ворот, а значит, поднималась и пятнадцативёдерная бадья! Когда она показалась над краем сруба, Гхажш вытянул откуда-то сбоку верёвку с железным крюком на конце и зацепил им за кольцо у дна бадьи. «Там ручка над тобой в колесе, потяни», – попросил он. Я посмотрел вверх, увидел деревянную ручку и потянул, что-то щёлкнуло, и колесо перестало дрожать под ногами. «А теперь подойди к лестнице, – продолжал он. – Там жёлоб из сруба торчит, встань под него». Я вышел из колеса, обошёл сруб и встал под жёлоб.
От ворот, по той же улице, по которой пришли мы, к площади кто-то шёл. Над моей головой проскрипел ворот, и за шиворот мне обрушился поток ледяной воды.
– С ума сошёл, – возмутился я. – Холодно же.
– Надо, – удовлетворённо ответил Гхажш, спрыгнув со сруба. – Ты тут парень новый, незнакомый, лучше перебдить. Мало ли что может случиться.
Это его замечание мне не понравилось. Гхажш посмотрел на приближающегося к нам и добавил: «Веди себя вежливо, здоровайся, если будут угрожать, отвечай, что ты тут под защитой воды. Понял? Я скоро приду».
И не дожидаясь моего ответа, убежал, только пыль на площади взвилась. Я с тоской смотрел ему вслед, пока моих сапог не коснулась чья-то тень.
Передо мной стоял коренастый круглоголовый крепыш, ростом чуть выше меня самого. Стоял, широко расставив ноги в коротких сапогах, сбычив лобастую бритую голову на короткой шее и скрестив на обнажённой груди мощные, такие же перевитые мышцами, как у Урагха, руки. Крепыш некоторое время внимательно изучал меня хмурым взглядом раскосых глаз, а потом упёр руки в боки, словно для того, чтобы я мог полюбоваться разворотом широченных плеч и втянутым, твёрдым, даже на вид, животом, и открыл рот.
– Не очень-то ты на нашего похож, – обобщил он свои наблюдения.
– Здравствуйте, – возможно, это был не лучший ответ, но неудобно начинать разговор без приветствия, а Гхажш велел быть вежливым.
– Ты что здесь делаешь, крыса? – моя вежливость крепыша, похоже, не затронула, или он решил не отвечать взаимностью.
– Стою под защитой воды, – послушно ответил я. – Только я не крыса. А так же не крысёныш, не суслик, не заяц и не кролик. Я, вообще, не грызун. Я хоббит. Ежели Вы знаете это слово. А ежели нет, можете звать меня полуросликом.
– Крыса полурослая… – презрительно процедил крепыш, а потом наклонился и вытянул из-за голенища маленький, с клинком в мою ладонь, кугхри, поиграл им между пальцами и спросил зловещим шёпотом. – А что, если я тебе сейчас ушки урежу?
