– Да ну! А как же обед?
Хотя… тут скорей ужин…
– Пошел вон!
Пошел?! Это кем он меня считает? У меня прямо в глазах потемнело. И не знаю, что бы я натворила и чем бы все это кончилось, но тут котенок недовольно мявкнул (не понравилось, что сжали!) и вырвался. Мы оба уставились на него, и я пропустила удар.
Только краем глаза увидела, как метнулась из широкого рукава белая рука… А потом рой искр и ох… стен… ка…
Не люблю… красных ежиков…
Я их не видела, но откуда-то знала, что они красные. Они как-то влезли мне под кожу и теперь ползали внутри, медленно так… Не могла дышать, все иголками… было… истыкано…
Садисты.
Пару раз приходил укротитель, забирал их, и я отдыхала. Засыпала. Потом они возвращались… поменьше размером и не такие царапучие, но все равно больно. Поганцы. А я ведь всегда ежиков подкармливала – нормальных, серо-белых. У них такие мордочки симпатичные. И глаза… Вот как эти. Смотрят, будто ежик решает, выпустить иголки или нет?
– Хотите… молока? – предложила я глазам.
Может, попьют и успокоятся?
Глаза мигнули, и мне на лоб опустилось что-то прохладное. Хорошо. И колючки унялись.
– Пожалуйста… я хочу ежика… серого…
Но тут рядом кто-то начал курить, горьковатый дым вился у лица, и в нем пропали не только ежики, но и все остальное.
– Я не понял, что она девушка, – сказал самый крупный ежик – уже серый. – Рост и фигура… Подумал, это опять выходка Даиза.
Подумать только, у ежей тоже имеются девушки… уже смешно.
– Возможно, так оно и есть. – Второй еж был маленький, а голос мужской, почти бас. – Тогда в ней должен быть скрыт какой-то изъян.
– Еще какой-то? – послышался горький смешок.
– Я имею в виду существенные недостатки, энчелесто. Ядовитая кровь, или слабоумие, или…
– По сравнению с той коровой недостатки не так существенны. По крайней мере, хоть какая-то возможность сохранить лицо…
Я представила корову с лицом, причем сохраненным. Подтяжку корова делала, что ли? Да что за траву они курят?
– Просыпается. Перелом или ушиб, энчелесто?
– Ушибы. Позвоночные сочленения и голова…
– О! Можно провести опыт. Премудрый аргенти Ченцио ставил подобные на раненых и утверждал, что вкусовые качества их крови…
– …замолчи…
И опять горький дым, в котором тонули и голоса, и свет.
Разбудило меня рычание. Я поднялась, озираясь по сторонам, выхватила глазами полутемную незнакомую комнату… беленые стенки с каким-то орнаментом поверху, занавески, будто наплывающие слоями друг на друга… несколько солнечных пятен на полу, тускловатых, видных, будто сквозь чешую… странную свечку у кровати, толстую, длинную, в бело-синюю полоску. От нее и шел тот горьковатый дым, пропитавший насквозь мою подушку.
И никаких зубастиков… В смысле, никого, кто мог бы рычать. Почудилось, что ли?
Р-р-р! По комнате снова прошел рык, и на этот раз никаких сомнений уже не было: рычало у меня в животе.
«Есть хочу! Тр-р-ребую! Жр-р-рать!»
Последний раз так хотелось есть на трижды проклятой кефирной диете. Я тогда готова была сырые пельмени слопать, но их тоже не было, сама ведь из квартиры все вынесла, чтоб не сорваться. А однажды среди ночи проснулась посреди роскошного сна про гамбургеры и поняла, что уже успела соорудить свое счастье из листа кактуса и аквариумной рыбки… Ну и глаза у нее были, у бедняги, голод отбили в момент. Рыбку потом еле откачала и от греха подальше подарила ботаничке Люське из соседнего подъезда.
А сейчас бы не подарила. Сейчас, по ощущениям, я бы слопала несчастного карасика вместе с хвостом и плавниками. И с чешуей!
Хищно обвела глазами комнату… Взгляд наткнулся на котенка. Того самого. Толстенького такого… шоколадного. Не знаю, что там кот прочитал у меня на лице, но шерсть на нем мигом стала дыбом.
– Р-р-р! – еще раз включился живот, приказывая не тормозить, а быстро загрузить в него подходящую еду.
– Миу! – возмущенно отозвался котенок и, подхватив с пола что-то мелкое, нырнул под занавеску. Оттуда тут же поплыл очень знакомый запах… печеное. Хлеб или пироги или… да что угодно!
Желудок словно воспарил над кроватью и поплыл к двери. Вместе со мной, если, конечно, «воспарил» сюда вообще подходит.
Я наскоро глянула, что на мне надето – что-то типа ночной рубашки, только темной (прощайте, джинсы!), с пояском. И рванула следом.
Дверь под занавеской была вроде не совсем обычной – по толстому дереву тянулись железные полосы. Но даже если бы она сейчас сверкала золотом и бриллиантами, я бы все равно там не задержалась. От голода в прямом смысле мутило.
Коридор темноватый, расписной. Что там в росписи, не спрашивайте – просто покажите, где тут кухня!
– Миу! – жалобно мяукнул котенок. О… я его в угол загнала, оказывается. Возле двери, откуда пахло едой. Еще немного, и я бы его этой дверью просто смела. Молодец, что мяукнул, кис, а теперь испарись отсюда, пока мои окосевшие мозги не приняли тебя за шоколадку.
– Миу! – повторил котик, и маленькая лапка выдвинулась, подсовывая к моим ногам… мышь. Дохлую мышь, вы подумайте!
Я оцепенела. А кис довольно мурлыкнул и утопал, пока у меня не прошел ступор.
Это что, это он со мной едой поделился? Или откупился?
Твою швабру!
Кухню я так и не нашла. Просто не дошла туда. Зато нашла Их!
Булочки. Даже не так. Булочки!
Румяные… золотистые… мягкие… полная корзинка!
Р-р-р!
Я запустила руки в корзину, ухватила в каждую по булке и забыла о мире на пять минут. Мягкое тесто, ароматное, нежное, с тоненькой прослойкой варенья или фруктов… Ням, наслаждение.
Но мир о себе быстро напомнил. Сначала в глубине дома что-то негромко бумкнуло и зазвенело разбитое стекло, потом пополз дымок – такой… химический.
Пожар? Пойти глянуть, что ли?
Бур-р-р-р-рл! – обозлился живот. Наверное, испугался облома. И я решила, что пожар подождет.
– Ты встала.
Голос ледяной. Будто сосульку за шиворот уронили. Хозяин. Принесло ж его… не вовремя. Там в корзинке еще пять булочек осталось…
– Положи еду на место.
Опять сосулька. Ну, мы еще посмотрим… Обернулась и нагло запихала в рот булку из левой руки. Слова «фиг-тебе-рабовладелец» пришлось пока отложить. Ну, пока не прожую.
Вампир-рабовладелец застыл у стены. Ручки на груди сложил и стал на меня смотреть, как на гусеницу в салате. А лицо-то, а лицо… приснится – заикой останешься. Что у них за манера тут себе лица раскрашивать? Индейцы с боевым макияжем по сравнению с местными отдыхают!
– Значит, все-таки глупая, – кивнул мой хозяин. – Ясно. По-ло-жи еду.
Да пошел ты!
Черные глаза сузились. Какие странные… черные сплошняком, без точек… или золотые? Светились… они светились! Выросли. Заполнили все. А комната наполнилась шорохом и шепотом.
Хозяин… приказ… исполнить… приказ… положить…
– Довольно.
Что-то несильно ударило по щеке, и наваждение развеялось. Блин, вместе с булочками! Даже с корзинкой… Только глаза никуда не делись – просто стали меньше и снова почернели. И смотрели – Снежная королева померла бы от зависти.
– Три сосульки – многовато, – пробормотала я, прислушиваясь к ощущениям за шиворотом.
Вампир презрительно скривился.
– Я так и думал. Понятно, – раздельно проговорил он. – Иди… пойдем… вот сюда-а…
Мне показалось или он правда разговаривал со мной как с полной идиоткой? Нет, точно! Не хватало только «молодец-хорошая-девочка» – и картина будет полной!
Ах, ты… но прежде чем я успела подобрать слова, рядом уже замаячила знакомая дверь.
– Эй!
– Не выходи, пока я не вернусь. Вот твоя еда, кстати…
И в руках оказалось что-то холодное.
Очнулась я рядом с полосатой свечкой. Присела на низкую постель… В руках – высокая кружка с чем-то белым.
